из-за денег, а в дальнейшем предает из-за страха разоблачения. Но бывают моменты, когда врожденная трусость пересиливает власть денег. Вот ты и взбодришь «Орнитолога» своим появлением. Только не ори на него, а спокойно объясни, что все скоро закончится. Дождется тебя, отнесет пистолет в номер подчиненного и все.

— А если вашего суперагента не будет в номере?

— Такого не может быть, — быстро ответил Райдер. — «Орнитолог» слишком ценит свою жизнь и хочет ее остаток прожить состоятельным вдалеке от коммунистической России. Для осуществления своей мечты он готов на все и поэтому его не остановят никакие внешние преграды. Ну а внутренние, как сказал господин директор вы поможете ему преодолеть.

Милнер не оценил оговорку аналитика и начал «закипать»:

— Но может случиться…

— Откроешь дверь отмычкой и будешь ждать его в номере, — перебил Хоуден.

— Как долго?

— До трех часов ночи, — вновь вмешался аналитик. Если «Орнитолог» так и не появится спускаетесь в номер руководителя нашей делегации, ликвидируете его путем удушения шарфом, который затем подбросите в номер подчиненного «Орнитолога» …

— Что за бред? Какой шарф? А если ваш агент потом…

— Это не твоя забота, Джон, — нервно заверил замдиректора. — Не строй из себя дурачка. Никакого «потом» не будет «Орнитолог» выполнит свое задание, главное, чтобы ты не провалил заключительную часть операции. Не вздумай…

— Не напрягайтесь, босс, я все помню, — слегка нагловато перебил оперативник.

— Кстати, для тебя есть хорошая новость, — уже несколько спокойнее сказал Хоуден, — Если ты все сработаешь профессионально, то твой гонорар увеличится в два раза. Так решили заказчики. А сейчас не смею вам мешать джентльмены, дорабатывайте детали и надеюсь все в итоге будет в самом лучшем виде.

Когда Хоуден вышел, Райдер попытался что-то сказать, но Милнер навис над вжавшимся в кресло аналитиком и прорычал:

— На сегодня все. Я сейчас действительно могу убить тебя, поэтому будет лучше если мы встретимся через несколько дней.

Милнер вышел от аналитика невероятно разозленным и прямиком направился к Эспозито.

— Ты, представляешь, Джакомо, они нисколько не думают об исполнителе операции? Для них главное, чтобы объект был ликвидирован, а то, что я не буду иметь прикрытия и запасных вариантов отхода, их не волнует. И если этот «Орнитолог» не придет в свой номер, то дальнейшие мои действия вообще бред. Что ты молчишь, Джакомо?

— Я больше не руковожу операцией и мне печально…

— Ты охренел, Джакомо? Я говорю тебе, что меня подставляют, а ты о какой-то своей печали?

— Джон, мальчик мой, у тебя есть обратный билет из Семипалатинска, а у меня его уже нет. После окончания «Пандоры» меня отправят на пенсию.

Милнер выразительно посмотрел на бокал виски на столе Эспозито и направился к двери.

— Постой, Джон, — начальник отдела особых операций убрал в себя содержимое бокала, и продолжил, — Мы с тобой находили выход и не из таких дохлых ситуаций, так что не отчаивайся, найдем и сейчас. Приходи завтра с утра и начнем работу, по-твоему, а возможно и моему спасению.

Говоря последнюю фразу Эспозито показал оперативнику лист бумаги на котором крупными буквами было написано «Бухта пирата».

Глава 23

27 июля 1988 года (среда) — 06.30. Вашингтон, конспиративная квартира ЦРУ США

Конспиративная квартира ЦРУ, которую шеф ОСО использовал для встреч с особо ценными агентами, была стилизована по его желанию под каюту капитана пиратского корабля и поэтому Эспозито любовно называл ее «Бухта пирата». Оперативник добираясь до нее с предосторожностями. Менял виды транспорта и направление движения, чтобы не привести к явочной квартире людей Хоудена.

— Привет, Джон! — жизнерадостный и бодрый Эспозито удивил хмурого и не выспавшегося Милнера. — Ты такой серьезный, потому что придумал новый план наших действий?

— Привет, Джакомо, — вяло буркнул оперативник, — Ты зря смеешься, мне кажется все гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд.

— Вот в этом ты прав, а что тебе еще кажется?

— Может быть ты попробуешь через свои связи перевернуть ситуацию?

— Это как?

— Мы успешно завершаем операцию, ты нажимаешь на все свои кнопки в конгрессе и становишься заместителем директора ЦРУ. Ты ведь этого всегда хотел.

— А ты получаешь большие деньги и становишься свободным как ветер? Мой бедный, наивный Джон, мои знакомые в конгрессе — работают на хозяев Хоудена. Я же тебе уже говорил кто такие люди из ВПК.

— Тогда что нам остается?

— Пора начинать свою игру. До заключительной фазы «Пандоры» чуть больше месяца так, что мы должны успеть. Конечно было бы неплохо успешно завершить операцию, но это как получится, главное выйти живыми из этой игры.

— Ты уверен в этом своем агенте?

— Не начинай, Джон. Мы с тобой уже сто раз говорили на эту тему. «Орнитолог» сделает все, что надо и не потому, что любит Америку, а из-за страха за свою никчемную жизнь. Он все-таки давно работает в КГБ и прекрасно знает, что за предательство его ждет смертная казнь. В СССР нет пожизненного заключения, а то он давно бы сдался. Для него главное существовать и не важно какой ценой. Он бы и к тюрьме приспособился. Так что в плане выполнения им задания ты не сомневайся. «Орнитолог» сделает все как надо — это его единственный шанс спасти свою задницу.

— Ну выполнили мы операцию, а дальше что?

— У тебя есть деньги?

— Ну, есть немного.

— У меня тоже есть немного, но я имею в виду на безбедную старость?

— Тогда нет.

— В таком случае нам надо сделать две вещи. Успеть получить деньги за «Пандору» и скрыться. Ведь в любом случае провалим ли мы операцию или успешно выполним, нас будут убирать. Свидетели и участники операции ЦРУ по заказу ВПК, в которой предусмотрена ликвидации американца из истеблишмента никому живыми и здоровыми не нужны. Ты ведь это понимаешь?

— Понимаю и что нам делать?

— При успешном выполнении операции у нас еще будет немного времени, а при неудаче нужно будет немедленно исчезать, но при этом каким-то образом прихватить обещанные Хоуденом деньги. Поэтому давай я займусь вопросом о финансовой стороне дела, а ты поиском путей отхода и нашими новыми документами.

— Встречаться будем здесь?

— Да. Мой кабинет в Лэнгли насквозь прослушивается и там мы можем говорить только о работе, а из этой штаб-квартиры будем организовывать контригру. И в конце посмотрим кто будет плясать и на чьих костях. А теперь давай по-быстрому набросаем план наших первоначальных действий. Нам надо еще на работу разными путями успеть добраться, а то люди Хоудена, если нас вовремя не зафиксируют начнут беспокоиться.

29 июля 1988 года (пятница)