партия после многих лет пребывания у власти была избрана. Окрыленный победой и напичканный собственными экономико-националистическими речами, новый парламент смотрел на наш "иностранный" проект желтушными глазами. Мы проиграли выборы, и СНР было тихо рекомендовано прекратить отношения с дьявольскими иностранцами с юга. И все же мы были особым случаем (никто другой в мире не хотел браться за этот проект для CNR), и мы находились во французской Канаде, еще одном особом случае, где некоторые представители французского руководства с улыбкой отнеслись к нашему делу. Лазарус Филлипс, этот бесценный посредник, организовал для меня поездку в Оттаву , чтобы встретиться с политически влиятельным Луи Сен-Лораном из провинции Квебек. Возможно, с помощью Сен-Лорана еще можно было что-то спасти.

Сен-Лоран был предельно вежлив, но определенно холоден. В самом начале нашего разговора он отметил, что американское экономическое присутствие становится все более нежелательным в Канаде и что передать двадцать два акра собственности CNR, собственности Короны, американцам, даже если бы это соответствовало долгосрочным интересам Канады, было бы крайне трудно поддержать политически. Затем он задал три вопроса:

Первое: как мы собираемся назвать новый комплекс? Ну, поскольку я имел дело с французом, я сразу же сказал ему, что он будет называться Place Ville-Marie, что кардинал и весь французский Монреаль были довольны. На это он очень по-французски вскинул брови и вздохнул с облегчением, что само по себе сказало несколько отдельных абзацев об отеле "Королева Елизавета", Монреале, Квебеке и англо-французской политике в Канаде. Затем, после ряда косвенных вопросов, он задал два довольно острых: Будем ли мы строить много небольших зданий, чтобы напрямую конкурировать с действующими предприятиями в Монреале? Ответ был отрицательным: мы собираемся возвести одно большое сооружение, которое станет для Монреаля тем же, чем Эйфелева башня была для Парижа. Наконец, он поинтересовался, не собираемся ли мы настаивать на том, чтобы отдать под застройку все двадцать два акра земли CNR. И тут, почувствовав, что от нас хотят, я снова ответил: нет, нас интересует проект башни, всего семь акров; все, что мы просим, - это право участвовать в торгах по любому проекту второй очереди. В то же время мы внесем свой вклад в общий проект, передав CNR наш генеральный план всей территории.

Услышав это, Сен-Лоран сказал: "Господин Цекендорф, исходя из того, что вы мне рассказали, я теперь вижу вещи в совершенно ином свете. Я постараюсь вам помочь". Голосование было очень близким, но правительство все же дало свое согласие, и мы получили аренду.

Как в больших, так и в малых делах, как в Монреале, так и по всему миру, я обнаружил, что чаще всего большинство вопросов решает не логика, а эмоции, иногда тщательно рационализированные, чтобы походить на логику.

В Канаде мы видели множество доказательств этого в политике, в бизнесе и в политике, влияющей на бизнес, где я обнаружил странно строгие, quid-pro-quo, favor-for-a-favor, an-eye-for-an-eye рамки англо-французского сосуществования. Так, прежде чем приступить к расширению улиц или экспроприации собственности на площади Виль-Мари (которая считалась английской частью города), необходимо было что-то сделать во французской части города. Поэтому многомиллионный тоннель и подземный переход на Берри-стрит должен был быть санкционирован городским советом, чтобы расчистить путь для принятия закона, помогающего площади Виль-Мари.

Даже эпизод с клубом St. James, где Webb & Knapp публично сыграли роль злодея, вписывается в тщательно продуманную монреальскую игру в "сиськи-письки". В наших ранних планах для площади Виль-Мари мы очень осторожно обошли священный участок Сент-Джеймсского клуба, намереваясь строить вокруг него. В конце концов, какой новичок, ищущий друзей и благосклонности, станет сознательно нарушать круглосуточное лежбище одних из самых богатых и важных старых птиц и наиболее вероятных клиентов в городе?

Однако так случилось, что главный французский клуб был снесен в ходе предыдущего расширения улицы. Французские администраторы Монреаля, указав на очевидные недостатки наших компромиссных планов, категорически заявили, что если для площади Вилль-Мари нужно что-то снести, то и клуб Сент-Джеймс должен быть снесен.

Мне не нравится, что приходится сносить такие прекрасные старинные здания, как клуб "Сент-Джеймс", но, как я уже говорил, поскольку его снос имел хороший архитектурный смысл и поскольку я не мог найти приемлемой альтернативы, мы пошли на это.

Члены клуба, естественно, боролись с этим шагом, но, учитывая местную политику, это не было соревнованием. Один монреальский карикатурист, разумеется, французский, изобразил последнюю битву: несколько членов клуба с зонтиками наперевес противостоят рабочим и отбиваются от бульдозеров взрывами из бутылок с сельтерской. Это в общих чертах рассказывало историю. Я подозреваю, что бедный Дональд Гордон, член клуба "Сент-Джеймс", мог пережить несколько крутых моментов в последние дни существования клуба на старом месте. Я старался изо всех сил и пошел на значительные расходы, чтобы превратить плохую ситуацию в хорошую. Верхний этаж большой башни на площади Виль-Мари на два фута выше остальных этажей. Мы спроектировали этот этаж вместе с отдельным лифтом как новые помещения для Сент-Джеймсского клуба. Однако члены клуба не смогли заставить себя объединиться с Place Ville-Marie. Вместо этого они поселились в маленьком, самом непритязательном и дорогом новом здании, расположенном по диагонали через дорогу от их старых помещений. Насколько я слышал, операционные расходы клуба Сент-Джеймс выросли настолько, что превышали годовой доход от взносов.

Другой, совершенно иной случай внутригородской междоусобицы связан с Джимом Мьюиром. Чем дольше Королевский банк сможет удерживать конкурентов от аналогичного переезда с Сент-Джеймс-стрит на возвышенность в центре города, тем дольше он сможет пользоваться преимуществами единственного банка в современном офисе и новом месте. Поэтому Мюир никогда публично не объявлял о том, что Королевский банк перенесет свою штаб-квартиру на площадь Виль-Мари, сообщая лишь о том, что займет место в новом здании. Мюир был особенно заинтересован в том, чтобы обмануть другого шотландского финансиста, Маккиннона из Канадского имперского торгового банка. Но Маккиннон недолго оставался в дураках, и, сотрудничая с местными застройщиками, Имперский банк провел свой хитрый маневр. Он выкупил у Королевского банка право аренды на ключевой участок на улицах Дорчестер и Пил. Они начали возводить высотное здание Канадского имперского торгового банка, призванное конкурировать с Королевским банком на площади Виль-Мари.

Узнав об этих планах, Мьюир вызвал к себе банковского служащего, который, сам того не ведая, передал Маккиннону аренду, тем самым оказав помощь и содействие врагу. Он устроил этому руководителю такую жестокую выволочку, что в тот вечер потрясенный человек подумывал о самоубийстве. К счастью, вместо этого он вернулся на работу, чтобы утром обнаружить, что Мюир все еще яростно бурлит, но уже не испускает лаву. Хотим