— Марк меня ни о чем не просил, — Аэлита вытаскивает из сумочки платок и промокает глаза. — Мой сын порядочнее, чем все вы вместе взятые. Хотя и пошёл характером в тебя, Саша. Такой же упрямый бычара. Но подлости в нем нет. В отличии от… — она поворачивается и сверлит взглядом Иришку.

— Мама, ты о чем? — недоумевает Марк и берет ее под руку. — Объяснись, пожалуйста.

— Нет. Я не стану, — она гордо вскидывает подбородок. — Меня слишком плохо воспитали родители. Вложили в меня честность и порядочность. Я дала слово тому Иуде, который на этом всем пытался заработать свои тридцать серебряников. А слово свое я всегда держу, — она гордо поднимает голову. — Счастливо оставаться в этом вертепе! Я ухожу! Мои адвокаты свяжутся с тобой, Саша.

— Да уж, пожалуйста, — шеф издевательски кланяется. — Извольте оказать милость, барыня! — он снимает с головы несуществующею шляпу и размахивает ею в мушкетёрском поклоне. — А то мы ведь рылом-то не вышли, но тоже хочем кушать. Вы уж нас звиняйте!

Они продолжают обмениваться колкостями. А я все стою и думаю, что означает эта странная фраза Аэлиты про Иуду и тридцать серебряников. Не нравится мне это всё. Неужели Марк такой подлый? Аэлита сына не сдаст, нет. Но просто не хочется верить в то, что Марк способен на такую низость. Хотя между нами ничего нет. И вряд ли уже будет.

Вечер. Юбилей. Празднование в самом разгаре. Мне кажется, что кто-то притащил машину времени и я вернулась в детство. Гремит дискотека 90-х. Иришка отплясывает на сцене в коротенькой леопардовой юбчонке и неизменных белых ботиночках с леопардовой оторочкой. Белая, тщательно завитая грива развевается под огромными вентиляторами, установленными по бокам сцены. На кухне жарят мясо на электромангалах. Гаспар лежит в свободном номере "люкс" с мокрой повязкой на голове и горько плачет. Порнокопытная Кристина сидит рядом и утешает его, тихо шепча что-то по-французски.

Главное, что многочисленные генералы очень довольны. Работники отеля, кстати, тоже. Горничные отплясывают с телохранителями генералов, взвизгивая в такт зажигательным мелодиям Иришки из разряда: "три прихлопа, два притопа".

Кинг Конгыч молодецки отплясывает с Зиной.

— Потанцуем? — Артем подхватывает меня под локти, поднимает со стула и кружит в танце.

Краем глаза слежу за Марком. Он сидит мрачный, в углу, в полном одиночестве. Артем вдруг вспрыгивает на сцену и выхватывает у матери микрофон.

— Я прошу минутку внимания! — он стучит по микрофону и противный звук, от которого закладывает уши, разносится по всему ресторану.

— Врубай шарманку! — вопит один из генералов, хватая горничную Оксану за круглую попу, обтянутую красной юбкой.

— У меня важное объявление! — кричит Артем в микрофон. — Мы с Викой собираемся пожениться. Все присутствующие приглашены на торжество!

Марк резко встает, опрокидывает стул и выходит.

— Ты моя дорогая! Дай я тебя поцелую! — Зина бросается ко мне и обнимает.

— Спасибо! — шепчу я, не чувствуя ни малейшей радости.

Мне душно. Хочется выйти подышать.

— Зинуля, я сейчас. Только кислороду на улице глотну и сразу же вернусь, — пытаюсь выскользнуть из ее рук.

— Нет. Не уходи! Дышать потом будем. У меня тоже важное объявление. Саныч! — она пристально смотрит на шефа, который как раз улучил момент, пока танцы закончились, уселся за стол и принялся наворачивать шашлык так, что аж за ушами затрещало.

Зина подтаскивает меня к шефу, садится рядом, меня силой усаживает на свободный стул и с нажимом говорит:

— Саныч, хватит топтать! У тебя рот распахивается на ширину приклада. Прикрой жевальник и огласи то, о чем договаривались.

— А? Что? Кого позвать? — Кинг Конгыч закладывает в рот огромный кусок мяса, отправляет туда же полную вилку оливье, полирует это всё маринованными грибочками. — Сейчас! — он быстро глотает и встаёт, на ходу дожёвывая. — Тут это самое… вот какое дело… короче…

— Саныч! — Зина угрожающе гудит, как рассерженный шмель.

— Ну всё! Всё! Не дави на психику, начальник! — он решительно поднимает руки. — Мы с Зиной решили пожениться. Эвоно как! Вот такие пироги, значит, с вот такими… ой, извините!

— Опа! Вот Саныч молоток! — радостно вопит генерал, обнимая шефа. — Есть еще порох в ягодицах! Мужики, за это нужно вздрогнуть! Совет да любовь!

— Совет да любовь! Радость в дом! — кричат со всех сторон.

— И детишек побольше! — генерал открывает рот, вставляет в него стакан с водкой и полностью заглатывает. — Ох, зараза, горькая! — кривится он.

Зина покрывается краской и шепчет:

— Нет, ну горько это же не сейчас, что вы!

— Давайте-давайте! Чего нам ждать? — подбадривает ее генерал. — Горько — это и сейчас можно. А с нас подарки хорошие. Подгоним, Саныч, по всем понятиям. От такого подгона ты окосеешь, реально! На подлого отвечаю!

— Не, ну вы чего, мужики? — смущенно шепчет Саныч. — Какие там детишки в нашем возрасте? Будем уже как-то сами век коротать. Но горько да, можно, — он поднимает Зину со стула, обнимает и готовится лобызать.

Но Зина бледнеет. Она отталкивает его и с обидой шепчет:

— Это что ты сейчас сказал, Саныч? Что я старая для детей?

— Не, Зинуля, ну я ж не то имел ввиду, — примирительно гудит Кинг Конгыч, — просто в нашем возрасте, да с нашей уже не молодой комплекцией…

— Ах, я еще и толстая? — Зина вдруг заливается слезами. — А знаешь что, Саныч? Иди-ка ты на ху… тор бабочек ловить! — она толкает его изо всех сил и Саныч грузным кулем валится на стул.

А Зина с плачем вылетает из ресторана.

— Во баба! Огонь! — генерал разливает по полной себе и шефу. — Ты, Сань, за нее держись. Настоящая она. Наша. Не фифа какая. Таких сейчас не делают.

— Да уж. Не женщина, а салат "Мимоза"! Столько, понимаешь ли, в ней намешано! — удивленно пожимает плечами Кинг Конгыч. — Так посмотришь: сверху желточек, как цыпленочек пушистый. Сладенький да вкусненький. Только вилкой ковырнешь, а там кусок лука, ядреный такой. Аж в нос шибает. И дальше всё слои да слои, — шеф опрокидывает стопарь и морщится. — Пойду за ней, извинюсь. Чейта не то опять ляпнул.

— Иди давай, а то уведут, — кивает генерал, подцепляя на вилку маринованный грибочек. — Наши таких любят. А взять их негде. Сплошные дешевки силиконовые вокруг губешками хлопают. Они мне, знаешь, кого напоминают? Мультик такой был старый и еще советский: "В синем море, в белой пене". И вот были там русалки с рыбьими головами и с такими огромным губищами. Они всё этими губищами хлопали и пели: "Оставайся, мальчик, с нами. Будешь нашим королем". Кто ж знал, что русалки эти с непотребством на месте рта из мультика