покачала головой. Возможно, это и к лучшему: сейчас она все равно не могла бы уделять ему внимание. Все, как обычно, запаздывали, и Эштон вышел на тропу войны. Из другого конца зала до нее доносился голос старшего куратора. Он злобно кого-то отчитывал.

Охранник снова многозначительно вздохнул, и Нора вышла из задумчивости.

— Минуточку, — сказала она через плечо. — Сначала надо запечатать ящик.

Она глянула на наручные часы. Уже половина четвертого, а она работает с шести утра. Сегодня задержится по меньшей мере до полуночи, и каждую потраченную здесь минуту она отнимает у своего сна.

Нора повернулась к бригадиру, ожидавшему этого момента.

— Готовьтесь запечатать ящик.

Вскоре группа рабочих, под руководством бригадира, кряхтя и постанывая, стала закрывать могилу страшно тяжелым стеклянным щитом.

— Нора?

Она обернулась. Марго Грин. Как обычно, в самый неподходящий момент.

— Здравствуйте, Марго, — сказала она.

— Вот это да! Прекрасный экспонат.

Краем глаза Нора заметила ухмылку охранника. Рабочие гоготали.

— Кажется, это по нашему адресу, как думаете?

— Наверняка. — Она помолчала. — Я не хочу отвлекать вас от работы.

«Ну так и не отвлекай», — подумала Нора, притворно улыбаясь. Ей надо было подготовить и запечатать еще четыре ящика. Она с беспокойством следила за рабочими. Вдруг они уронят стекло…

Марго подошла ближе, понизила голос.

— Я хочу извиниться за свои утренние слова.

Нора выпрямилась. Этого она не ожидала.

— Я была несправедлива. Ваши аргументы были обоснованны и профессиональны, а вот я вела себя не как профессионал. Просто… — Марго запнулась.

— Просто что?

— Вы были чертовски… компетентны. И убедительны. Я просто струсила.

Нора не знала, что на это ответить. Она внимательно смотрела на Марго, а та краснела от неумения извиняться.

— С вами не так-то легко сладить, — сказала она.

— Знаю. Вы тоже упрямы. Но упрямство — хорошая черта, особенно у женщин.

Нора не могла не улыбнуться. На сей раз — искренне.

— Давайте не будем называть это упрямством. Подберем другое выражение — мужество в отстаивании собственных убеждений.

Марго тоже улыбнулась.

— Это и в самом деле звучит лучше. Хотя большинство людей назовут эту черту обыкновенной стервозностью.

— Что ж, — сказала Нора. — Стервозность — тоже неплохо.

Марго рассмеялась.

— Во всяком случае, Нора, я просто хотела извиниться.

— И я от души вас прощаю. Спасибо, Марго.

— До скорой встречи.

На мгновение Нора позабыла о ящиках. Она смотрела вслед удалявшейся стройной фигурке. Марго осторожно обходила встававшие на пути препятствия…

Глава 23

В лаборатории, на двенадцатом этаже полицейского управления, сидела на пластиковом стуле капитан Лаура Хейворд и изо всех сил старалась не смотреть на наручные часы. Арчибальд Квинс, старший химик, эксперт по тканям, расхаживал взад и вперед возле стола, заваленного вещдоками. Квинс то складывал за спиной руки, то размахивал ими. Говорил он, повторяясь, сбивчиво и злобно, однако сразу было видно: он потерпел неудачу.

Квинс остановился на полпути, пошел к ней, длинный, костлявый — локти да коленки.

— Позвольте мне обобщить.

«Слава тебе, господи», — подумала Хейворд. Наконец-то она увидит свет в конце тоннеля.

— Обнаружена горстка неизвестных волокон. Часть из них пристала к веревкам, которыми связали жертву. Другие найдены на диване, там жертва лежала перед смертью. Из этого можно сделать вывод, что упомянутые волокна оставил убийца. Согласны?

— Да.

— Поскольку все волокна одинаковые — длина, состав, скрутка и прочее, — мы можем также предположить, что волокна не пристали к одежде убийцы, а выдрались из самой одежды.

Хейворд кивнула, заставляя себя прислушиваться. Весь день, занимаясь работой, она испытывала странное ощущение: ей казалось, что она плывет над собственным телом. Она не знала, чему это приписать — то ли усталости, то ли шоку, вызванному неожиданным уходом Д'Агосты. Ей даже хотелось бы рассердиться, но гнев почему-то не приходил, осталось только горе. Куда он ушел, недоумевала она, и что сейчас делает? А самое главное — она не понимала, как все хорошее внезапно стало плохим.

— Капитан?

Хейворд догадалась, что ее о чем-то спросили. Быстро подняла глаза.

— Прошу прощения?

— Я сказал, не хотите ли взглянуть на образец?

Хейворд поднялась.

— Да, разумеется.

— Это чрезвычайно тонкая шерстинка, принадлежащая животному. Ничего подобного я еще не встречал. Мы решили, что это исключительно редкий вид кашемира, смешанный с небольшим процентом мериноса. Страшно дорогой. Оба волокна сначала окрасили, а потом соединили. Взгляните сами.

Квинс отошел и жестом указал ей на стереоскопический микроскоп, стоявший рядом с лабораторным столом.

Хейворд приблизилась и посмотрела в окуляры. Полдюжины тонких черных нитей лежали на фоне светлых нитей, гладких, блестящих и очень ровных.

Страшно дорогой. Хотя она еще не слышала заключения психолога, некоторые сведения о преступнике уже узнала. Он — или, возможно, она — был образован, очень умен и обладал большими финансовыми возможностями.

— Краску тоже трудно распознать. Приготовлена она из натуральных растительных пигментов, без использования синтетики, но пока нам не удалось выявить красящее вещество. Ни в одной компьютерной базе его не обнаружили. Самое близкое, к чему мы пришли, — это редкая ягода, растущая на горных склонах Тибета. Ее используют местные племена и шерпы.

Хейворд отошла от микроскопа. В сознании забрезжило что-то знакомое. На интуицию она пожаловаться не могла, и, когда в мозгу появлялось подобное ощущение, обычно ей удавалось соединить разрозненные кусочки картины. Но в данный момент мозаика не желала складываться. Возможно, она устала больше, чем думала. Лучше бы ей пойти домой, поужинать и попытаться уснуть.

— Волокна очень тонкие, но тем не менее необычайно плотно сплетены, — сказал Квинс. — Вы знаете, что это может означать?

— Что одежда очень мягкая и уютная?

— Да. Но дело не в этом. Такая одежда почти не теряет волокон. Потому-то их так мало и обнаружено.

— Возможно, это свидетельствует о борьбе.

— Вот и я подумал то же самое, — нахмурился Квинс. — Когда эксперт имеет дело с необычной тканью, это только на пользу — помогает выявить преступника. Но в данном случае ткань столь необычна, что получается обратный эффект. Ни в одной из баз данных по текстилю не обнаружено ничего подобного. И еще одна странная деталь — возраст волокон.

— Какой же?

— Наши испытания показали, что шерсть сплетена не менее двадцати лет назад. Однако это не значит, что сама одежда такая же старая. Волокна не изношены, не повреждены, как это бывает в процессе носки и после химчистки. Кажется, что одежда только-только из магазина.

Квинс наконец замолчал. Раскинул руки ладонями вверх, словно сдаваясь.

— И?.. — спросила Хейворд.

— Это все. Как я сказал, наши поиски ни к чему не привели. Мы опросили всех производителей текстиля и одежды — иностранных и