для его же блага, а потому надо расслабиться и насладиться роскошью. В других обстоятельствах такой стиль жизни он бы только приветствовал. Он предлагал себе смотреть на все как на драму, о которой он когда-нибудь напишет книгу. Казалось невероятным, что кто-то хочет его убить.

Очень скоро утешительный разговор с самим собой стал ему надоедать. В момент прибытия он все еще находился под впечатлением от бешеной погони и был оглушен внезапностью жизненных перемен. Сейчас у него появилось время для размышлений. Много свободного времени. Навалились вопросы и темные мысли.

Он говорил себе, что о Норе ему, во всяком случае, можно не беспокоиться. По дороге в Ривер Оукс он сам ей позвонил по телефону Пендергаста, сочинил историю о том, что «Таймс» направила его в командировку в Атлантик-Сити рассказать о скандале в казино, а потому некоторое время с ним нельзя будет связаться. Пендергаст заверил его, что Нора будет в безопасности, а он никогда никого не подводил. Смитбек испытывал чувство вины из-за того, что пришлось ей лгать, но, в конце концов, он делал это для ее же блага, и позднее он все объяснит.

Больше всего его мучили мысли о работе. Они, конечно же, поверят в то, что он заболел: Пендергаст все устроит. Но тем временем Харриман возьмет все в свои руки. Смитбек знал, что, когда вернется после своего «выздоровления», повезет, если ему доверят дело Хулигана.

Самое страшное, что он не знает, сколько времени придется здесь оставаться.

Повернулся и снова зашагал, вне себя от беспокойства.

Послышался тихий стук в дверь.

— Ну, что такое? — раздраженно сказал Смитбек.

Пожилая медсестра высунулась из дверей. Черные волосы стянуты на затылке в суровый пучок.

— Обед подан, мистер Джонс.

— Сейчас спущусь, спасибо.

Эдвард Джонс, больной сын банкира с Уолл-стрит, нуждающийся в отдыхе, релаксации, небольшой терапии и изоляции от безумного мира. Странновато играть роль Эдварда Джонса и жить в месте, где тебя принимают за кого-то другого. Особенно те, у кого не все дома. Только знакомый Пендергаста, директор Ривер Оукс доктор Тизандер знает правду. Смитбек видел его мельком, когда Пендергаст оформлял бумаги, и пока еще с ним не беседовал.

Выйдя из комнаты и притворив за собой дверь — кажется, замков на дверях «гостей» не было, — Смитбек пошел по длинному коридору. Шаги заглушал толстый розовый ковер. Резные карнизы, безукоризненно начищенные панели из красного дерева, писанные маслом картины. Единственный звук — еле слышное завывание ветра. Огромный особняк погружен в неестественную тишину.

Смитбек вышел из коридора на площадку величественной лестницы. За углом услышал тихие голоса. Немедленно взыграл инстинкт репортера — любопытство. Он замедлил шаг.

— …Не знаю, долго ли смогу работать в этой психушке, — прохрипел грубый мужской голос.

— Кончай ныть, — откликнулся более молодой голос. — Работа нетрудная, и платят прилично. Еда замечательная. Психи спокойные. Чего тебе еще надо?

Разговаривали два санитара. Смитбек — не в силах удержаться — остановился и продолжал слушать.

— Осточертело мне все, торчу здесь, некуда податься. На горе, зимой, лес кругом… тут и сам чокнешься.

— Что ж, тогда вернешься сюда в качестве гостя, — громко рассмеялся его собеседник.

— Да я серьезно, — сердито ответил первый. — Ты знаешь мисс Хэвишэм?

— Сумасшедшую Нелли? И что с ней?

— Она заявляет, будто видит людей, которых здесь нет.

— Всем здесь кто-нибудь мерещится.

— Да, но я и сам кое-что видел. Сегодня в полдень. Шел на пятый этаж и посмотрел с лестницы из окна. Там кто-то был, клянусь. На снегу.

— Как же, рассказывай.

— Говорю тебе, видел своими глазами. Под деревьями быстро двигалось что-то темное. Когда снова посмотрел, все пропало.

— Вот как? А сколько ты до этого принял на грудь?

— Нисколько. Все было, как я сказал. Это место…

Смитбек, подбираясь ближе к собеседникам, споткнулся.

Мужчины — санитары в черной униформе — отпрянули друг от друга и словно бы разом надели бесстрастные маски.

— Может, вам помочь, мистер… Джонс? — спросил один из них.

— Спасибо, не надо. Я иду в столовую.

Смитбек пошел по широкой лестнице, напустив на себя достойный вид.

Обширная столовая помещалась на втором этаже. Смитбеку она напомнила мужской клуб на Парк-авеню. Стояло по меньшей мере тридцать столов, но помещение было таким большим, что туда свободно можно было поставить еще несколько десятков. Все столы накрыты крахмальными льняными скатертями. Тускло сияют серебряные приборы. Хрустальные люстры свисают с голубого, словно веджвудский фарфор, потолка. Несмотря на изысканное убранство комнаты, Смитбек полагал, что обед в пять часов дня — варварский обычай. За некоторыми столами уже сидели «гости» и спокойно трапезничали. Кто-то мирно беседовал, кто-то мрачно смотрел в пустоту. Другие, шаркая, шли к своим местам.

«О господи! Обед живых мертвецов», — подумал Смитбек и оглянулся по сторонам.

— Мистер Джонс? — окликнул его санитар, угодливый, как метрдотель, с таким же видом превосходства под маской услужливости. — Куда предпочитаете сесть?

— Пожалуй, я займу вон тот столик, — Смитбек указал на стол, за которым сидел только один молодой человек. В этот момент он намазывал маслом рулет. Одет он был безупречно — дорогой костюм, белоснежная рубашка, блестящие ботинки. Выглядел он самым нормальным из собравшихся здесь гостей. Он приветливо кивнул Смитбеку, когда журналист уселся за стол.

— Роджер Фрокмортон, — сказал он, поднимаясь. — Приятно познакомиться.

— Эдвард Джонс, — ответил Смитбек, довольный столь теплым приемом.

Он взял у официанта меню и помимо своей воли углубился в длинный перечень блюд. Остановился, наконец, не на одном, а сразу на двух основных блюдах — камбала а ля «Морней» и филе ягненка — вместе с горчичным салатом и заливными яйцами ржанки. Он отметил свой выбор на карточке, лежавшей подле приборов, и отдал официанту карточку и меню. Затем снова обратился к мистеру Фрокмортону. Он был примерно одного с Смитбеком возраста. Удивительно красивый молодой человек, белокурые волосы тщательно разделены пробором, легкий запах дорогого лосьона после бритья. Что-то в нем напомнило Смитбеку о Брайсе Харримане. Возможно, ощущалось, что за ним стоят многие поколения родовитых и богатых людей.

Брайс Харриман…

Сделав усилие, Смитбек изгнал из головы его образ. Встретился глазами с человеком, сидевшим напротив.

— Итак, — сказал он, — что привело вас сюда?

Как только он задал этот вопрос, тут же раскаялся в своей бестактности.

Но молодой человек вроде бы ничуть не обиделся.

— Возможно, та же причина, что и вас. Я сумасшедший.

И засмеялся, желая показать, что шутит.

— Если серьезно, то у меня был небольшой срыв, и отец прислал меня сюда, чтобы я чуть-чуть отдохнул. Ничего серьезного.

— И сколько времени вы здесь находитесь?

— Два месяца. А