И все-таки мало что в ее биографии предсказывало такой взрыв интереса, который ей суждено было привлечь в XVII веке.

Все изменили события 66 года. Первая Иудейская война началась как сопротивление иудейских групп римскому правлению в провинции, среди лидеров повстанцев был вышеупомянутый Юст, и длилась война четыре года. Волнения 66 года были подавлены Гессием Флором — новым жестоким римским прокуратором Иудеи. На этот пост его рекомендовала в 65 году Поппея — женщина, ради которой Нерон в итоге сослал и казнил Клавдию Октавию и убил свою мать.

Гессий Флор сделал резкий провокационный шаг, послав солдат в Иерусалимский храм, чтобы забрать там налоги, которые, по его заявлению, не были собраны для Рима. Последовал конфликт между римскими войсками и протестующими иудеями. Береника в это время как раз была в Иерусалиме и, согласно рассказу из первых рук иудейского историка Иосифа Флавия, оказалась настолько шокирована жестокостью римских солдат, что отправила нескольких старших членов своего дома с личной охраной к Флору с просьбой прекратить резню. Когда ее посланники получили резкий отказ, она сама явилась на встречу с ним, представ босиком перед его судейским местом. Но с нею обошлись так же неуважительно — от побоев ее защитило только присутствие ее личной охраны.[509]

Не испугавшись, Береника написала послание Цестию Галлу, римскому губернатору Сирии, прося его обуздать Флора. Эта просьба через некоторое время возымела действие: Галл отправил своего представителя для проверки фактов. Тот прибыл в Иерусалим одновременно с Агриппой II, который в спешке прервал дипломатическую миссию в Александрию. Пытаясь снять напряжение, Агриппа созвал массовый митинг, на котором собралось более миллиона возмущенных жителей. Он обратился к собравшимся с призывом не начинать войну с римлянами, а сестру поставил на крыше дворца Хасмония, где ее могла видеть вся бурлящая внизу масса людей. Но его страстное обращение не достигло цели — несмотря на исторические прецеденты, когда женщинам вроде Октавии или Агриппины Старшей удавалось разрядить взрывоопасную ситуацию с помощью дипломатичности и благородного поведения, появление Береники не смогло успокоить мятежников. У Агриппы II и его сестры не осталось другого выхода, как только бежать из города.[510]

Больше года иудейские повстанцы успешно сражались с римскими легионами, посланными на их усмирение, нанеся им серию тяжелых ударов. Затем, в 67 году, Нерон назначил на подавление восстания полуопального 57-летнего генерала Веспасиана. Опытный ветеран успешной кампании в Британии при Клавдии, Веспасиан был благодарен за предоставленную возможность проявить себя — годом раньше он опозорился, уснув во время одного из поэтических чтений любовавшегося собою Нерона.

Он был также старым другом отца Береники со времен пребывания Агриппы при дворе Антонии. Веспасиан отправился в Антиохию в Сирии, чтобы встретиться с делегацией, которая включала принцессу из семьи Иродов и ее брата. Перед самой отправкой в Сирию назначил своим заместителем 26-летнего сына Тита, приказав ему забрать остаток легионов в Александрии и встретить его в Птолемее.[511]

Точное время и место первой встречи Тита и Береники нигде не отмечено. Они могли столкнуться в Птолемее — когда Тит с отцом готовили первую кампанию против иудейских мятежников, либо это могло произойти позднее, летом того же года, когда Тит с Веспасианом провели несколько недель гостями Агриппы II в Кесарии Филиппин, городе в двадцати пяти милях к северу от Галилейского моря, где брат Береники имел великолепный дворец.[512]

Пустующая канва начала их взаимоотношений со временем заполнилась большим количеством ярких романтических фантазий. «Дочь Агриппы» (1964) Говарда Фаста[513], продолжение его бестселлера «Спартак», более известного по экранизации, изображает Беренику как капризную красавицу, в которую с первого взгляда влюбился нервный Тит.

Напротив, у Лиона Фейхтвангера в романе «Иудей в Риме» (1935) будущего императора при первой же встрече с Береникой околдовал ее низкий голос, прекрасное вытянутое лицо и золотисто-карие глаза.[515]

Единственная конкретная историческая ссылка на истинный характер этих взаимоотношений в течение следующих четырех лет дана в кратком комментарии в «Историях» Тацита, где историк отмечает, что нежелание Тита возвращаться в Рим на пике кампании 68 года многие считали признаком нежелания оставлять Беренику: «Некоторые думали, что он повернул назад из-за страстного желания снова увидеть царицу Беренику и что сердце молодого человека не осталось невосприимчивым к ней».[516]

Однако более вероятной причиной дилеммы Тита была смерть Нерона в июне 68 года и последовавшая за ней неразбериха в Риме — из-за того, что император не оставил наследника. Десять лет после убийства Агриппины в правлении Нерона происходили сплошные неурядицы, империя шла от одного политического кризиса к другому. Сначала в 60 году вспыхнул мятеж в Британии, возглавленный легендарной королевой Боудикой, потом в 64 году случился великий пожар, который уничтожил Рим, — в нем некоторые обвиняли самого Нерона. Между 65 и 68 годами против молодого императора со все более растущей манией величия вспыхнуло несколько заговоров, обернувшихся серией жестоких казней или насильственных самоубийств многих видных представителей римской элиты, обвиненных в организации этих заговоров, включая когда-то доверенное лицо императора Сенеку. Поппея тоже была мертва, ее забальзамированное, пахнущее специями тело со всеми почестями похоронили в мавзолее Августа, соединив вместе восточные и римские похоронные традиции (во многом являвшиеся изобретением литературной традиции), решив сделать из нее реинкарнацию Клеопатры.[517] Показательно, что ее смерть стала большим горем для Нерона, который произнес прочувствованную надгробную речь, хотя некоторые источники сообщают, что на деле именно он вызвал ее смерть летом 65 года, яростно пнув в живот, когда она была беременна их ребенком.[518]