эти научные изыскания открыли ему что-то новое о партнере. Но, пожалуй, это был весомый аргумент подтверждающий, что он был прав в своем отношении к Джарэду. Пьемонт же горел желанием срочно получить все ответы.

— Можно мне узнать, как вы планируете строить дальнейшие… переговоры, сэр? — нетерпеливо уточнил он, доложив, что объект доставлен.

— Конечно! Для вас у меня в этом нет секрета. Сперва мы побеседуем под детектор, потом я думаю заручиться поддержкой Леграсса и его помощью. Естественно, поскольку он будет посвящён в часть материалов по делу, нам придется удерживать его до решения вопроса. Поэтому, думается, Джарэд вполне захочет нам посодействовать.

— То есть вы для себя уже решили, что он невиновен?

— Я для себя уже решил, что буду действовать, опираясь на результаты детектора, — чуть повысив голос, констатировал канцлер.

— Но… тренированный человек может обойти детектор!

— Пьемонт, вам ли цепляться за эти сказки?! Вы в своей практике видели хоть одного, кому бы это действительно удалось? Разве снимая комплекс из пятнадцати параметров, аппарат не гарантирует девяносто девять процентов достоверности?

— Но не сто! Давайте сделаем срез памяти за тот период! Так даже в качестве свидетеля он может оказаться весьма полезен.

— Пьемонт, я вам уже говорил, что нам ни к чему ссориться с «Леграсс Индастри», тем более не имея железных доказательств ее причастности.

— А нам и не придется! Я все устрою: яхта подверглась нападению, частично была разгерметизирована. Подошедший корабль нашел месье Леграсса живым, но в коме в результате сильного кислородного голодания мозга. Мы его выходили и счастливым родным вернули. Небольшая амнезия с потерей памяти последнего месяца вполне оправдана в таких ситуациях. Комар носа не подточит!

— А дальше «месье Леграсс», — Ходжес очень похоже передразнил голос и интонацию Пьемонта, — будучи той еще занозой, начнет копать, что, как и при каких обстоятельствах он забыл. И судя по его психотипу, — тут Грег выразительно кивнул на открытые папки, — до многого докопается. И притом еще нужно учесть, что обмануть Джарэда для снятия среза не получится. Значит, придется действовать насильно. А это значит, вообще не факт, что полученную информацию мы сможем потом хоть как-то опознать. И что нам с этого за толк?

— Значит, нам и дальше придется изображать дружелюбие? — скрипнул зубами Пьемонт.

— Почему изображать? Будьте дружелюбны. Вы же ничего не имели против «Леграсс Индастри» и конкретно Джарэда месяц назад? Вот и сейчас не стоит спускать на него всех собак только потому, что он у вас единственный подозреваемый. Вы бы лучше занялись расширением этого круга. Правда, Пьемонт, было бы больше толку.

Глава тайной службы кивнул и удалился, всем своим видом выражая несогласие. В критических ситуациях необходима определенная жесткость мер. И Пьемонт не понимал пока, строит ли канцлер какую-то свою стратегию, в которую его, Пьемонта, не собирается посвящать. Или просто за годы благополучия размяк.

Утром Рэду принесли завтрак в номер. Пьемонт не появлялся. Казалось, про Леграсса вообще забыли. От безделья Рэду уже хотелось лезь на стену, но показывать этого было никак нельзя. Он отлично понимал, что Пьемонт делает все, чтобы его дестабилизировать. Но играть по чужим правилам Рэд не собирался. Значит, есть два пути: либо продолжать делать вид, что все эти изощрения на него не действуют и он вообще счастлив отдохнуть за госсчет Интегры, или … изобразить срыв, которого, скорее всего, ждут, и посмотреть, что будет дальше. В своей выдержке Рэд сомневался меньше, чем в своих актерских талантах. Поэтому решил хотя бы до завтра продолжить бездействовать. Выполнил комплекс стандартных упражнений, сходил в душ, посидел перед окном, якобы разглядывая сад за ним, а на самом деле повторяя в голове все свои наблюдения в плане охранных систем в коридоре, апартаментах и на стоянке.

Парень открыл окно, чтобы в комнату проникал свежий воздух. Забавная все-таки вещь — силовой щит: он не препятствует движению ветра. Сигаретный дым тоже улетучивается, не замечая ни малейшей преграды. Но стоит прикоснуться к пленке хоть чем-то твердым… Джарэд экспериментировать не стал. Пусть Пьемонт сам догадывается, понял Рэд про поле или нет.

Настало время ужина, ситуация не менялась. Парень снова сел к окну. Рассматривать сумерки над Интегрой было все-таки немного интереснее, чем вензеля на стенах. Тем более, что места, где расположены камеры, он уже определил, и если сидеть вот так лицом к окну, наблюдающим не так просто считывать его выражение. Рэд созерцал темнеющее небо и прокручивал в голове все приятные моменты их с Селеной корабельной жизни. Мрак, окутавший планету, заполнил и комнату Леграсса. Парень так был погружен в свои мысли, что встрепенулся, что сидит в темноте, когда на часах уже просигналило десять вечера. Он прямо так, не включая свет, прошел в ванную. Потом нырнул под одеяло и впервые за день позволил телу полностью расслабиться. Воспоминания продолжали крутиться в голове, обрастали новыми деталями, усложнялись… Селена была рядом, танцевала и манила к себе. Громкий стук в дверь вырвал парня из такого приятного сна.

— Мистер Леграсс, у канцлера освободилось время для встречи с вами, у нас поручение вас проводить.

— Дайте мне десять минут, и я буду готов.

Охранник, оглядев заспанное лицо и взлохмаченную шевелюру, неуверенно кивнул.

Когда через несколько минут бодигард привел Леграсса на встречу с Ходжесом, это уже был тот человек, которого всегда и привык видеть канцлер, — бодрый, сконцентрированный, идеально выбритый и причесанный волосок к волоску.

— Добрый вечер, канцлер! — приветливо улыбаясь в своей обычной манере, первым произнес Джарэд и протянул руку. Канцлер скорее автоматически ответил на рукопожатие. — Рад, что вы выкроили время.

— Добрый вечер, Джарэд! Вы же позволите мне и дальше вас называть по имени?

— Естественно, канцлер! Меня ведь по-прежнему так и зовут!

— Рад, что вы не растеряли ваше чувство юмора, но разговор нам предстоит серьезный как никогда.

— Я заметил, — парировал парень уже совершенно серьезным, даже холодным голосом, кивнув в сторону кресла, подключённого к детектору лжи, и оператора за аппаратом. — Но для начала хотелось бы узнать, в чем именно меня обвиняют?

— Пока ни в чем, но велика вероятность того, что вы наш самый ценный свидетель. Поэтому я бы попросил вас ответить на ряд вопросов, а потом, даю слово, проясню оставшиеся за кадром моменты.

Джарэд выдержал паузу, как будто обдумывал, стоит ли соглашаться:

— Хорошо, но у меня три