Ученые, такие как социолог Демонд Миллер, полагают, что «темный туризм служит средством саморефлексии»[306]. Он уверен, что посещение подобных мест помогает лучше понять собственную жизнь. Это также считается образовательным инструментом, который способен ускорять время исцеления после несчастья. Разглядывая катастрофу в подробностях, во всей ее сложности, мы способны лучше понять, что случилось, и меньше ее бояться. Мы можем познать ее и жить дальше.

Эта книга, безусловно, не фундаментальное исследование зла. Напротив, это обзор ключевых проблем, с которыми сегодня борется общество, с особым фокусом на близкие мне темы. Ее задача — разрушить предвзятые представления о зле и развенчать огромное количество дезинформации, транслируемой каждый день. Еще одна цель книги — начать осмысленное обсуждение зла. А также персонализизировать зло, понять, что оно касается каждого, что это не какой-то абстрактный и далекий феномен.

Итак, существует ли зло в принципе? Субъективно — да. Вы можете считать садистские пытки, геноцид, изнасилование злом. Вы можете иметь в виду что-то очень конкретное, разумно аргументировать, почему называете определенного человека или поступок злодеем или злодейством. Но, как только вы начнете обсуждать это с другими, вы обнаружите: то, что представляется вам неоспоримым злодеянием, другим таковым не кажется. Определенно, когда вы вовлечете в дискуссию тех, кто совершил этот поступок, вы, скорее всего, столкнетесь с иной точкой зрения. Вторя философу Фридриху Ницше, зло возникает только тогда, когда мы воспринимаем его таковым. И так же быстро, как мы его создаем, оно исчезает при смене нашей позиции.

Мы можем создать зло, когда называем что-то злом. Оно есть как слово, как субъективное понятие. И я глубоко верю, что не существует ни человека, ни группы, ни деятельности, ни поступков, которые объективно злы. Возможно, зло живет только в наших страхах.

Вероятно, вы слышали поговорку: «Террорист для одного — борец за свободу для другого». То же самое верно для многих контекстов: солдат для одного — мятежник для другого, сексуальная свобода для одного — извращение для другого, работа мечты для одного — источник всех зол для другого. Когда мы понимаем, что зло — в глазах смотрящего, мы начинаем сомневаться в этом смотрящем и в обществе, в котором живем. И когда мы обращаем внимание на самих себя, то понимаем, что порой предаем даже собственную нравственность.

Учитывая непреодолимую проблему субъективности, я думаю, что никаких людей и никакие поступки нельзя считать злыми. Напротив, я вижу исключительно сложные экосистемы

решений, каскады влияний, многогранные социальные факторы. Я отказываюсь обобщить все это в единое презрительное понятие «зло».

Но то, что я не верю в зло как в объективный феномен, не делает меня моральным релятивистом. Я придерживаюсь строгих взглядов на то, что является объективно приемлемым поведением, а что нет. Я верю в фундаментальные человеческие права. Верю, что намеренное причинение боли и страданий нельзя оправдать. Верю, что нам нужно действовать, когда люди нарушают социальные контракты, которые мы заключаем, живя в обществе.

И главное: знание факторов, способных оказать влияние и спровоцировать недопустимое поведение, помогает нам замечать их и не давать им развернуться в полную силу. Понимание, что мы все способны наносить вред, должно насторожить нас и сделать более бдительными. А это очень могущественный дар.

Пока вы читали эту книгу, возможно, у вас сложилось впечатление, что люди — ужасные существа. Но я пыталась донести не эту мысль. Я очень старалась показать, что те поступки, которые мы нередко называем злыми, являются частью нашего человеческого опыта. Нам могут не нравиться последствия, но человеческие склонности не плохи и не хороши в своей основе — они просто есть.

Как это ни странно, то же, что побуждает причинять вред, может провоцировать нас на социально одобряемые поступки. Например, исследование бихевиористов Франчески Джино и Скотта Уилтермута показывает, что нечестность может повышать креативность — потому что нарушение норм и «нестандартное мышление» имеют схожие мыслительные паттерны. И то и то создает ощущение, что человек не скован правилами[307]. Креативность подарила нам современные лекарства, технологии и культуру, но благодаря ей у нас также есть цианистый калий, ядерное оружие и боты, которые угрожают демократии. Из одной человеческой склонности легко могут проистекать огромная польза и огромный вред.

Схожим образом, девиации способны приносить пользу. Отклонение от нормы может делать из нас злодеев, а может — героев. Таких, как ребенок в школе, который противостоит хулиганам, чтобы защитить другого малыша, или солдат, который не подчиняется приказу убивать мирных жителей, или психотерапевт, который отказывается махнуть рукой на педофилов.

Даже автор Стэнфордского тюремного эксперимента Филип Зимбардо, показавший, как легко нас подвигнуть на плохие поступки, в последние годы обратился к изучению крайних проявлений просоциального поведения. Вступая в диалог с Ханной Арендт, он пишет об обыденности героизма. Наряду со злом героизм часто считают возможным для исключительных людей — выбивающихся из нормы, особенных. Но Зимбардо спрашивает: «Что, если способность действовать героически также абсолютно обычна и доступна всем нам?» Говорят, не стоит встречаться со своими героями, чтобы не разочароваться в том, насколько они в действительности обычны. Но все мы должны быть счастливы, осознав это.

После проведения тюремного эксперимента Зимбардо сказал (и это высказывание часто приписывается ирландскому политику Эдмунду Бёрку): «Единственное, что нужно для триумфа зла, — бездействие хороших людей». Так как научить людей действовать? Зимбардо утверждает, что мы должны поощрять «героическое воображение».

Для этого нужно делать три вещи. Во-первых, делиться историями, в которых обычные граждане отстаивают свои ценности. Нужно давать людям пространство для воображения, чтобы они думали о нормальных героях, понимали, что тоже могут ими стать. Потому что не

все герои носят плащи. Во-вторых, нам следует быть готовым к героическим шагам, когда для их осуществления подвернется возможность, воображая, как мы совершаем героические поступки, и планируя, что делать в чрезвычайных ситуациях. И в-третьих, нам нужно учить людей, что герои не должны действовать в одиночку. Они могут привлекать к делу других, тем самым меняя обширный личный, политический и социальный ландшафт.

Задачи этой книги — информировать и воодушевлять. Когда мы поймем, что приводит к нанесению вреда, мы сможем начать бороться с этим. Мы сможем предпринимать действия, чтобы предотвращать вред, бороться с собственными стремлениями его причинять, помогать исправиться людям, которые его причинили. И какие бы ценности мы ни отстаивали, за что бы ни бились, чему бы ни симпатизировали, мы никогда не должны дегуманизировать друг друга.