– Я был магом-практиком, а даже им иногда хочется кушать, – ухмыльнулся он. – Ну как? Расскажешь?

– Да там и рассказывать-то нечего! – отмахнулась я и, глядя на приближающиеся развалины сторожевой башни, заговорила: – Мне приснился огонь. Будто он съедает весь караван и остаюсь только я. Потом, откуда-то извне, приходит сила. Магия. И она сковывает огонь, точнее, ставит между мной и жаром огромные зеркала. А когда я посмотрела в зеркало, то увидела, как у меня из-за спины появился сначала Ник, а потом Пепельный. Вот где смысл?

Змей поскреб когтями затылок.

– Ну, может, твой сон означает, что ты ждешь Ника и боишься Пепельного? А может, он означает твои сомнения по поводу отцовства? Хотя я уже говорил, что эта проблема и дырки от бублика не стоит! А огонь… указывает на Пепельного.

– Что указывает?! – Предсказатель хренов! Сердце снова забилось так, словно готово было выпрыгнуть.

– Ну как что… То! Все закончится тем, что нам придется идти в его пекло. В Пекельный мир. – Змей нахмурился и вдруг выдал: – О! А может, это означает, что случится самое страшное и наш мир станет его миром?

– Это означает, что, когда ты в шкуре Змея, мой друг, тебе лучше не думать, не говорить и вообще идеальный вариант – впасть в спячку. – Даже Борька не выдержал такого бреда, бросил на Афона быстрый взгляд и громким шепотом посоветовал мне: – Ты, Вась, держись от него подальше. Или едой кидайся, когда пасть откроет. Пока будет пережевывать, может, и сам забудет, что хотел сказать!

– Ты меня-то с собой не путай, мечта мясника! – Змей после такой отповеди начал звереть. – Если я говорю что-то непонятное, то на это есть веские причины!

– Например, сумасшедшая бабушка в третьем поколении? – Борька, явно довольный своим остроумием, тихо заржал. Его сосед по упряжке покосился на него печальным взглядом и вздохнул, явно соглашаясь с диагнозом не только Змея, но и самого Борьки.

– Ты мою бабушку не тронь! – окончательно взбеленился Афон.

– Да больно надо! Эксгумацией не занимаюсь! Красивое слово? Сам придумал! Означает «в гробу я видел твоих чешуйчатых родственников»!

– Ах ты! – Змей обошел повозку и угрожающе сжал уздечку. – Ах ты…

– Ах я! – согласился Борька, самовлюбленно закрывая глаза. – Ах я…

И ведь даже не показал, что ему страшно. А может, и не страшно вовсе?

Не знаю, чем бы завершилась эта перебранка, если бы не увеличившаяся втрое тучка на горизонте. Причем до нас стал доноситься странный резкий звук.

– Ребята, ребята! Смотрите! Это так и должно быть? – Я указала на приближающееся к нам довольно странное явление. Афон выпустил поводья Борьки и, развернувшись, проследил за моим пальцем.

– Да вроде нет… Не знаю, что это, но до развалин осталось метров пятьсот! Если поторопимся, доберемся туда очень быстро! Пойду у караванщика спрошу, что это такое.

Афон направился вперед, где на белом верблюде ехал глава каравана.

Я проводила его взглядом и пересела так, чтобы быть поближе к Борьке.

– Слушай, Борь, а может, твою призрачную подружку вызвать? Не то чтобы я боюсь ночевать в развалинах, или лезть в загробный мир, или топать в Пекельный мир, но давай попросим у нее помощи? Я даже слова призыва сама скажу.

– Это Кобылку-горб… гм… – Борька запнулся, опасливо огляделся и шепотом закончил: – Это блондиночку-то с расшатанными нервами? Нет, спасибо! Мы и сами со всем справимся!

– А чего это ты так о ней… резко? – Я цапнула жеребца за ухо, заставляя рассказывать, и желательно правду. Ну, он и рассказал. Так рассказал, что я даже не знала, смеяться или расстраиваться.

– Это не резкость, а спасение шкуры. Дело в том, что в обмен на мою последнюю просьбу она потребовала с меня нечто непотребное!

– Так она же призрак?! – удивилась я, вполне себе догадываясь, о каких непотребствах тут шла речь, но я недооценила масштаб всей трагедии.

– Ага, призрак! Только быть им не хочет! Оказывается, надоело ей за столько времени исполнять просьбы неблагодарных смертных, что решила сама стать «неблагодарной смертной». Только кобылой. Для этого я должен попросить ее о последней просьбе – оживиться и переехать жить в мое стойло! После того как она ее исполнит, то автоматически станет живой кобылкой со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– И чего ты расстраиваешься? – хмыкнула я, вспоминая не Горбылку, а прекрасную белую кобылу, что согласилась однажды нам помочь. – Она ведь – сказка! Кудрявая грива, шелковый хвост, тонкие ноги…

– Острые зубы, горбатая спина и ирокез вместо гривы! – опроверг мои слова Борюсик, едва ли не клацая зубами. – И не напоминай! Как вспомню… вот скажи мне, как такую замуж брать?

– Так если она переродится, то станет красавицей! Может, длинноногая блондинка – это ее первозданный вид?

– Не-а! Про свой первозданный вид она мне все рассказала. – Борька шумно выдохнул, будто собираясь с мыслями, и подвел итог: – Она была таким страшилищем с рождения, а чтобы хоть немного нарастить себе самолюбие, взяла второй ипостасью красавицу блондинку.

– И чего ты не хочешь заполучить ее в свое стойло? – так и не поняла я его переживаний.

– Шутишь? От блондиночки я бы, конечно, не отказался, а если получится зубастый верблюд? Я же повешусь от такого брака! Не слишком-то много я у нее попросил, чтобы так испортить себе жизнь!

– А что ты попросил? – Тааак! Наш Борька полон сюрпризов!

– Как что? Чтобы она помогла нам найти Ника, конечно! И чтобы мы все наконец-то вернулись домой! – буркнул он и, подняв уши, насторожился, пытаясь разглядеть приближающееся пятно. – Да что же они так разорались? И ведь летят прямо к нам! Хорошо бы узнать у караванщика, есть ли среди груза зерно и застрахован ли товар. А то беды не оберешься!

– Угу-угу, – поддакнула я, разглядывая галдящее пятно, пока до меня не дошло. – Так это – птицы? Не буря?

– Ну, смотря с чем сравнивать… – хмыкнул Борька, принюхался, огляделся и выдал заключение: – Между нами, никакой бурей и не пахнет! Животные непогоду очень хорошо чуют! Так что расслабься! То-то смеху будет, когда эта «буря» до нас долетит и так всех… гм… занесет, сама понимаешь чем!

– Так, значит, надо сказать Змею! Пусть он сообщит караванщику, что нет никакого смысла ехать к развалинам! – Я спрыгнула с телеги, нашла взглядом шагающую впереди тушу Змея и бросилась к нему. – Афон! Это не буря, это птицы!

Змей переглянулся с предводителем каравана, посмотрел на тучку, приблизившуюся так, что действительно можно было разглядеть черных птиц, и развернулся ко мне.

– Вороны. Я уже понял и сказал об этом уважаемому, но он решил не возвращать караван на тропу.

– Госпожа, мы в любом случае сегодня до ночи не успеем дойти до Кейфира. – Предводитель криво улыбнулся, давая понять, что и без моих умных советов не пропадет. – Мы слишком далеко от тропы. Лучше выйдем завтра до рассвета и к полудню достигнем столицы!