виски сдавило тупой болью. В этот момент я готов был умереть от позора. А может, мое желание недалеко от истины, и вирусы уже начали смертельное разрушение.

* * *

Под дулами автоматов на Ларина с Мельником надели наручники, затем их вывели из лаборатории.

— Вы задержаны, — сообщил следователь.

— Ты еще пожалеешь, — угрожающе шипел Ларин, когда его запихивали в машину.

Оказавшись запертым в полицейском автомобиле, бизнесмен переключил свою злость на подчиненного:

— Ты ошибся, кретин! Доктора прикрывают менты! Мы пошли против полицейской мафии.

— Не мы, а вы, — бесстрастно возразил Мельник.

— Что? — Ларин с подозрением уставился на охранника, который никогда не смел ему возражать.

— Моя задача охранять вас от хулиганов, не нарушая законов. Вашим бизнесом я не интересуюсь. Я спустился в подвал по вашему приказу, не представляя, чем там занимаются.

— Да я тебя уволю! — взревел Ларин, потрясая наручниками.

— Было бы кстати, — согласился Мельник.

Он был спокоен. Что ему могут инкриминировать: запугивание Волкова? Но тот сбежал и вряд ли горит желанием рассказывать правду. К деньгам и фальшивкам он не прикасался. Он личный охранник Ларина, выполнял его поручения, только и всего.

«Скорая» доставила Лиса в больницу. Неразговорчивый водитель провел его к кабинету доктора Гелашвили. Федор Волков переступил порог, ничего не понимая. Сидевший за столом, Давид Шотаевич взглянул на растерянного парня поверх очков, и его усы дружелюбно растянулись.

— Как доехали? Без приключений?

Федор пожал плечами. Случившееся с ним сегодня вполне тянуло на щекочущее нервы приключение. Он чудом выбрался из ловушки.

— Наверное, я должен что-то объяснить? — предположил врач.

— Хотелось бы, — не возражал Федор.

— Попробую. Правда, я сам не до конца понимаю происходящее. Началось с того, что сегодня на нас обрушился ливень пожертвований. Все было настолько неожиданно, что я решил ответить благодарностью первому, кто попросит. Честно говоря, у меня было предположение, кто это будет.

Федор ткнул пальцем себе в грудь и покачал головой:

— Вы ошиблись, это не я.

— Первым мне позвонил Юрий Андреевич Серов. — Гелашвили сделал паузу, наблюдая за реакцией гостя: — Вижу, вам знакомо это имя.

— Он мой учитель, — признался Федор.

— Серов попросил направить «скорую» для спасения его друга и продиктовал адрес. Еще он прислал рисунок, который просил прикрепить под стекло «скорой».

Волков широко улыбнулся:

— То, что доктор прописал.

— Теперь вы скажите: я сделал доброе дело? — поинтересовался Гелашвили.

— Еще какое, — заверил Лис.

54

Петухов отвинтил последнюю доску, закрывающую тайник. Собравшиеся увидели то, что хранилось в секретной нише.

— Что это? — спросил Громов, разглядывая баночки.

— Мои лекарства, — честно признался я.

— Почему ты их прячешь, это наркотики?

— В некотором смысле да, я не могу от них отказаться.

— А это что? — Громов вынул из тайника пачку разномастных бумаг.

— Рецепты и выписки из медицинской карты.

Перебирая бумаги, Громов натолкнулся на брошюру, которую я получил от Гелашвили.

— «С ВИЧ можно жить», — медленно прочел он и поднял на меня удивленный взор: — Юра, у тебя ВИЧ?

Катя побледнела. Я поспешил во всем признаться:

— Да, у меня вирус иммунодефицита человека, но это не СПИД. Еще не СПИД. Я принимаю лекарства и надеюсь… ВИЧ у многих, с ним живут долго. Вы же видите название — можно жить.

Послышался дрожащий голос Кати:

— И ты скрывал это от меня? Врал про венерическую болезнь.

Она схватилась за низ живота и отшатнулась. Если бы жена не сидела на стуле, то могла упасть. Я придержал спинку ее стула и начал сбивчиво оправдываться:

— Я не хотел, чтобы ты нервничала. Ждал родов. Когда ты родишь…

— Наш ребенок. — Испуганные глаза Кати таращились на меня, а руки заслоняли живот.

— С ним все в порядке, с тобой тоже. Вас проверили, не волнуйся, вы здоровы. — Я сыпал успокоительными фразами, не забывая о собственной защите: — Этот тайник ради тебя и наших детей. В нужное время вы бы узнали правду. Представь, ты бы наткнулась на мои лекарства. Или Громов, который всюду сует свой нос. Он и так черти в чем меня подозревает, явился с обыском, тебя довел до обморока. Ну разве так можно поступать с родными людьми!

Последний возглас был адресован моему брату. Сашка потупился, примирительно сжал мое плечо:

— Извини, брат. Ты вел себя странно, я не мог понять в чем дело и вот… — Он указал на развороченную стенку. — Мог бы признаться мне по секрету, и ничего бы этого не было.

— По секрету от Натальи? — усомнился я.

Громов смущенно отвел взгляд. Я поспешил обнадежить его:

— Да ладно, что получилось, то получилось. Твоя обязанность — подозревать. Я сам виноват, вел себя по-дурацки, возомнил сыщиком.

— Сыщиком? — клюнул на наживку Громов.

— Стал следить за Радкевичем.

— Почему за ним?

— Не в полном смысле следить. Я проанализировал случаи с фальшивками и понял, что это он придумал махинации с банкоматами. Сначала на своих банкоматах потренировался, чтобы отвести подозрения. Затем переключился на другие банки. Меня он уволил заранее, чтобы я не помешал его планам. Потом взял обратно, потребовал разработать защиту, теперь берет бешеные деньги за мою программу с других банков. Но не со всех, некоторых он хочет разорить.

— Ты уверен, что Радкевич главный организатор?

— Сегодня у него была подозрительная встреча с Артемом Лариным.

— Тем самым Лариным? — еще больше заинтересовался Громов.

— Скандальный бизнесмен, на телевидении раньше мелькал. Но кто из них главный, я не знаю. Я даже проник в машину Ларина, в салоне ничего не нашел, а багажник не успел открыть, он быстро вернулся.

— Ты был в машине Ларина?

Я описал интерьер роскошного автомобиля.

— В этом пиджаке? — не унимался Громов.

— Нет, я был голым, — съязвил я.

— Покажи. — Громов завернул полу моего пиджака, увидел надорванную подкладку и улыбнулся: — Теперь все ясно.

— Что тебе ясно?

— Короче, мы взяли Ларина с поличным. На печати бублей!

— Да ты что! — воскликнул я и похлопал Громова по плечу: — Я всегда верил, что ты лучший сыщик.

— Брат, прости. — Сашка обнял меня, стиснул и растроганно проворчал: — Я, дурак, думал, что ты… а ты совсем не тот, ты… Клянусь помогать тебе во всем.

Я сжал челюсти, стремясь сохранить суровый вид, достойный мужских объятий. Благородную сцену прервал беспомощный возглас жены:

— Ой! Кажется, началось.

Я бросился к Кате. Ее умильно-тревожное выражение лица не оставляло сомнений — женщина готова рожать. Я засуетился, как любой папаша в этой ситуации.

— Тебе надо в роддом, я отвезу.

Катя виновато посмотрела себе под ноги.

— У меня воды отходят.

Тут уж я по-настоящему испугался и вспомнил про Сашку:

— На полицейской машине