некоторые из национальных округов (Витимо-Олекминский и Аргаяшский в Читинской области, Карельский в Калининской области)[791]. В результате численность национальных округов, районов и сельских советов в стране существенно уменьшилась[792].

Раньше национальные районы рассматривалось едва ли не в первую очередь как средство для распространения идеи мировой революции через национальные диаспоры в приграничных регионах. В условиях избавления от утопии, совпавшего с ужесточением репрессивного режима, отношение к ним кардинально изменилось. На них стали смотреть не столько как на проводников революционных идей, сколько как на потенциальную «пятую колонну», готовую в случае войны выступить заодно с зарубежным ядром своего народа.

Русский язык как условие победы в войне

Вместе с национальными районами решалась и судьба национальных школ в этих районах. Решением Оргбюро ЦК ВКП(б) «О национальных школах» от 1 декабря 1937 года было признано вредным «существование особых национальных школ (финские, эстонские, латышские, немецкие, английские, греческие и др.) на территории соответствующих республик» и предложено «реорганизовать указанные школы в советские школы обычного типа». Наркомпросу РСФСР предписывалось «представить в ЦК ВКП(б) предложения о ликвидации национальных педтехникумов, домов просвещения и др. культурно-просветительных учреждений»[793]. В обосновании постановления Оргбюро ЦК от 24 января 1938 года «О реорганизации национальных школ», так же как и в случае с национальными районами, делалась ссылка на проверку ЦК ВКП(б), показавшую, что «враждебные элементы, орудовавшие в наркомпросах союзных и автономных республик, насаждали особые национальные школы (немецкие, финские, польские, латышские, английские, греческие, эстонские, ижорские, китайские и т. п.), превращая их в очаги буржуазно-националистического влияния на детей. Практика насаждения особых национальных школ наносила огромный вред делу правильного обучения и воспитания, отгораживала детей от советской жизни, лишала их возможности приобщения к советской культуре и науке, преграждала путь к дальнейшему получению образования в техникумах и высших учебных заведениях». Учитывая все это, ЦК предлагал: «а) Реорганизовать особые национальные школы (немецкие, финские, польские, латышские, эстонские и др.) в советские школы обычного типа, а также ликвидировать существующие при обычных советских школах особые национальные отделения; б) … Необходимо особые национальные школы реорганизовать путем перевода их на учебные планы и программы советских школ обычного типа, с преподаванием или на языке соответствующей республики, или на русском, обеспечив эти школы учителями, произведя с осени 1938 года прием в эти школы детей и других национальностей… г) Наркомам просвещения союзных республик лично утвердить сроки, а также порядок реорганизации каждой особой национальной школы, закончив всю работу к началу учебного года, т. е. до 1 августа 1938 года; д) ЦК ВКП(б) обязывает ЦК нацкомпартий сообщить ЦК ВКП(б) о ходе выполнения настоящего указания не позднее 15 июля 1938 года»[794].

Такая же судьба постигла и высшие школы для нацменьшинств, в которых долгое время готовились кадры для революции и партийно-государственного аппарата. В 1936 году был расформирован Коммунистический университет национальных меньшинств Запада (имел секторы: литовский, еврейский, латышский, немецкий, польский, румынский, белорусский, болгарский, итальянский, молдавский, югославский, эстонский, финский), в 1938 году закрыт Коммунистический университет трудящихся Востока. Многие преподаватели и студенты университетов были арестованы[795]. Стремлением отгородиться от враждебного окружения было продиктовано решение Оргбюро ЦК от 9 июня 1938 года о ликвидации существовавшего при Наркомпросе Союза эсперантистов СССР. В обоснование этого шага утверждалось, что «переписка между эсперантистами СССР и капиталистических стран проходит без надлежащего контроля, что позволяет использовать эсперанто для шпионской и контрреволюционной работы»[796]. Многие эсперантисты были арестованы в 1937 году по обвинению в шпионаже и «троцкистском эсперантистском заговоре»[797].

Перевод бывших школ национальных меньшинств народов, имевших государственность за пределами СССР, на язык советской республики, а чаще – на русский язык позволил развернуть более масштабную работу по приобщению населения национальных республик и областей к русской культуре и средству общения между народами СССР. Огромную роль в этом сыграло постановление высших партийных и государственных органов об изучении русского языка во всех школах СССР. Разработка постановления была начата по решению октябрьского (1937) пленума ЦК ВКП(б)[798]. Проект постановления, предусматривавшего «введение обязательного изучения русского языка наравне с родным языком во всех национальных школах» был разработан отделом школ Центрального комитета к 5 марта 1938 года[799]. 7 марта вопросы постановления обсуждались на совещании в ЦК ВКП(б)[800]. В тот же день решением Политбюро ЦК была создана специальная комиссия под председательством А. А. Жданова, которой было поручено за «три-четыре дня» выработать окончательный текст постановления[801]. При доработке документа звучание его заголовка было усилено. Представленный комиссией проект постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР назывался «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей» и был утвержден решением Политбюро ЦК от 13 марта 1938 года[802]. В марте – апреле 1938 года аналогичные постановления приняли во всех союзных республиках. Новые постановления не означали, что до них в национальных республиках не было обязательного преподавания русского языка. Оно существовало и раньше, но осуществлялось без единой централизованной системы, по-разному в разных республиках и областях, обычно не ранее, чем с третьего класса, уровень преподавания русского языка был низким[803]. В Таджикистане, например, в 1937 году из 4132 национальных школ обучение русскому языку вели лишь 150–200 (или 4–5 %) школ[804].

Мартовское постановление СНК и ЦК обязывало ввести с 1 сентября 1938 года обучение русскому языку во всех нерусских начальных школах со второго класса и во всех неполных средних и средних школах – с третьего года обучения[805]. Увеличивалось количество часов на изучение русского языка во всех национальных школах, расширялась подготовка учителей этого языка, активизировалось издание учебной и методической литературы. Вместе с тем в постановлении специально подчеркивалось, «что родной язык является основой преподавания в школах национальных республик, что исключения из этого правила, имеющие место в некоторых автономных республиках РСФСР, могут носить лишь временный характер и что тенденция к превращению русского языка из предмета изучения в язык преподавания и тем самым к ущемлению родного языка является вредной и неправильной»[806].

Приобщение к русскому языку облегчалось переводом латинизированной письменности на кириллицу. В соответствии с решением Совета национальностей ЦИК СССР от 16 октября 1936 года на кириллицу была переведена письменность кабардинцев. Затем аналогичными мерами унифицировали письменность других народов РСФСР, имевших автономные республики и области, национальные округа. С 16 декабря 1939 года преобразования коснулись письменности «титульных» народов ряда союзных республик – Узбекской, Азербайджанской, Таджикской, Туркменской, Киргизской, Казахской, Молдавской[807]. Согласно статье в Малой советской энциклопедии, латинизированный