Он собирался ответить что-нибудь легкое, ободряющее, но не успел. Башня вдруг содрогнулась, и раздался долгий душераздирающий скрежет.

– Твою мать, – с чувством проговорил Эдди, прихватив пару золотых слитков, которые сунул за пояс. – Кажется, они там башню сейчас обвалят!

Глава 31

О выгодных предложениях и злых колдунах

В коридорах по-прежнему царила пустота.

Мы уходили. Я подобрала юбки, иначе бежать в них было просто невозможно. В руке сжимала мешочек с драгоценностями. Совесть немного мучила: нехорошо все-таки грабить живых.

С другой стороны, этот живой и сам от святости далек, так что как-нибудь перетерпит.

Мы уходили.

По пустому коридору к шахте, в которой не было кабинки, да и я не рискнула бы спускаться в ней. Благо нашлась нормальная лестница.

– Что там вообще происходит? – поинтересовался Чарли, пропуская меня вперед. И смотрел так, с беспокойством. Оно понятно, мастера мастерами, а лестницу в башне сделали узкой, крутой. С такой навернуться – самое милое дело.

– Ну… сперва бабы с ума посходили, кто-то в обморок грохнулся, кто-то разгрохнулся… в смысле, очнулся, – доложил Эдди.

– Я понял.

– Вот, и орать начали. Сперва одна, потом вдруг много и сразу. Их успокаивать пытались. А они визг подняли. Какая-то одному мужику в лицо вцепилась. Другая грозила Змеенышу оторвать… ну, то самое… Плакали еще. Охрана пыталась вывести гостей, да тут… короче, Странник объявился. Императора свергать.

– Революция, стало быть?

– Ага. Она самая. Он там не один был, и я решил, что все одно толку с меня немного, а вам, может, помощь нужна.

Лестница… ненавижу лестницы. И юбки тоже. Чтоб я еще хоть раз в жизни… оборвать бы, но, чувствую, не поймут.

И скачу козой со ступеньки на ступеньку, думая лишь о том, как бы не сверзнуться.

– А револьвер откуда?

– Странник подсобил. На всякий случай. Видишь, пригодился.

– А Змееныш?

– Там был.

– Августа?

– С ним. Уж извини, но там такая толпень… наемники их держали, думаю выведут. Только куда?

Башня вновь содрогнулась, и на головы нам посыпалась мелкая крошка, заставляя двигаться быстрее. А то ж этак и вправду развалится.

Я опять задрала юбки, вечно они из рук выскользнуть норовят.

Но лестница закончилась.

Дверь.

И за дверью – коридор, просторный, мрамором отделанный. Там… люди. Бегают, суетятся, орут… кто-то кого-то то ли бьет, то ли пытается. Полный хаос. Я отступила, чтоб меня не сбили две девицы, вцепившиеся друг другу в волосы. От белых платьев их остались лохмотья, да и сами девицы изрядно поутратили красоты и кротости.

– Что тут… – Чарльз осекся, отмахнувшись от куска чего-то липкого, что угодило в плечо, растекшись по фраку липким кремом.

– Они свихнулись! – тихо сказала я, глядя как солидный господин с седой аккуратной бородкой скачет козликом и весело размахивает цилиндром. – Я не знаю, что он сделал…

У стеночки сидел наемник и тихо горестно рыдал, баюкая в руках револьвер.

Мы осторожно прошли мимо. Обошли деву, что содрала и платье, и юбки, оставшись в одной нижней рубашке. Она кружилась, поднявши руки к потолку, и выглядело это жутковато.

– Точно, свихнулись…

– Слушайте меня! – Этот голос прокрадывался в самое сердце, заставляя его сжиматься в страхе, что больше не услышу его.

Или наоборот, услышу.

– Слушайте меня…

Бледный Змееныш стоял на троне, покачиваясь из стороны в сторону. Драгоценная шкура его одеяний лежала на полу, на белой рубахе пестрели пятна.

– Вы все мои дети…

– Твою ж… – поморщилась я, заткнув ухо пальцем. Мне невольно хотелось слушать.

И смотреть.

И…

Раздался взрыв истеричного смеха.

И по спине моей побежали мурашки.

– Я вас всех люблю…

У подножия трона сидела Августа, глядя на Змееныша со странной смесью болезненного восторга и ужаса. Рядом замерла сиу, скрутившись калачиком, зажимая уши. Орчанка стояла у стены, запрокинув голову, зажмурившись, а из глаз ее текли кровавые слезы.

– Эдди…

Я вдруг обернулась.

– Эдди!

Широко распахнутые глаза и восторг, треклятый восторг в них.

Орвуд?

И он тоже смотрит на Змееныша, а тот, заметив нас, смеется. И снова смех его подобен разбитому стеклу, которое щедрой рукой сыпанули в ботинки. Тварь! Какая же он тварь!

– Вот и вы…

И снова этот голос, звенит, переливается.

– Ты обманула меня, Милисента. – Змееныш строго взглянул на меня. И пальчиком погрозил. И все-то в зале вдруг замерли, обернулись, уставились на меня же. От взглядов их перехватило горло, дышать и то стало тяжело. – И что из этого получилось? Посмотри.

Он спрыгнул и пошел ко мне.

Неспешно так, совершенно уверенный в своей власти над людьми. И ведь он действительно властен над ними.

– Эдди. – Я дернула его за рукав, но брат лишь моргнул. – Чарльз?

И этот в ступоре. Главное, смотрит на Змееныша с первозданным восторгом, которого этот ублюдок точно не заслуживает.

Орк? Застыл громадиной.

И вот… народу тьма, а подвиг совершать, так мне?

– Вы… вас следовало бы казнить. Как их… – Он указал куда-то, и я увидела людей в одинаковых черных фраках. Все здесь в черных фраках, но у этих на груди были приколоты алые цветы. Люди сидели на корточках, тесною кучкой. Сидели, вцепившись в волосы, покачивались и… плакали?

– Они раскаиваются. И их раскаяние искренно… и даже он, посмотри…

Странник?

Я не узнала его сперва. Тоже фрак, тоже цветок в петлице, и упрямое выражение лица, которое то соскальзывает, сменяясь восторженным, то возвращается.

– Он пытается бороться, но его кровь слишком слаба. Знаешь, я ведь поверил, что с этими девицами ничего не выйдет. Надо было попробовать. Если они такие же, как этот, все бы получилось. А ты, выходит, куда как сильнее…

Еще шаг.

И смотрит прямо в глаза. И я смотрю. Что ж не посмотреть-то?

– Интересно… очень интересно… почти невозможно… но ведь все-таки… кто твой отец?

– Да так, один больной ублюдок.

– А мать?

– Достойная женщина.

– Не сопротивляйся, Милли. – Он покачал головой. – Тебе же будет хуже. Всем им будет плохо…

А то им сейчас охренеть до чего хорошо.

– Я ведь могу по-разному… скажем, вот так… – Он щелкнул пальцами, и Орвуд вцепился себе в щеки. – Или, может, глаза? Он мне еще нужен, но и оставить предательство без последствий я не могу.

– Почему?

– Потому что это слабость.

– Нет, почему они опять? Они же должны быть… получить…

– Каплю твоей крови, чтобы скинуть морок? Да, у тебя вышло испортить праздник. А я не люблю, когда что-то идет не по плану… скажи, что с ними сделать? Хочешь, я заставлю их выколоть себе глаза?

Больной ублюдок.

Нет, ну почему