Джессика кивнула.

— Особенно Свити.

— Блеют, когта слышат наши голоса. Люпят сидеть на коленях.

— Какая прелесть!

— И мы не посфоляем им сабираться на диван или тахту, правда, дорогая?

— Да, — сказала Джессика с серьезным видом. — И на стол.

— Ну, это… замечательно. А что они едят?

Магда улыбнулась:

— Ну, это когда как. Мы зовем Хайди «кощей» из-за ее неуемного аппетита, правда, Джесс?

Джессика кивнула:

— Она ест что угодно.

— А фот другие не станут есть что попало. Но фсем карликовым косам необходимо сено.

— С люцерной! — выкрикнула я, вспомнив, как однажды Люк рассказывал мне об этом, и желая, как прилежная ученица, вставить этот факт в разговор.

— Да-да, с люцерной, вы правы. — Магда очаровательно улыбнулась мне, обнажая ряд совершенных с точки зрения ортодонтии белых зубов. — Но проблема с таким сеном в том…

— Да?

— Что в нем слишком много сахара.

— Подумать только.

— Это может прифести к лишнему фесу, даже оширению, и впоследствии к камням в почках. А еще им нужен брусок для лисания с минералами и соли. Это очччень фажно, — закончила она.

Джессика кивала с понимающим видом.

— Вот почему Фиби недавно болела? — услужливо поинтересовалась я.

— Да. Минеральная недостаточность. Она болела лихорадкой, но теперь ей корааздо лучше.

— А где они спят? — спросила я. — Мне всегда было интересно.

— Ну, им, конечно, требуется какое-нипуть местечко. У меня в Чизвике есть дфе куполообрасные сопачьи конуры. Они могут запираться на крышу и играть ф царя горы. Это их люпимое расвлечение.

— А еще они могут спать внутри, — радостно добавила Джессика.

— Или просто полешать днем, — сказала Магда. — Но они отправляются на поковую достаточно рано.

— С хорошей книжкой? — шутливо предположила я.

Озадаченность моментально отразилась на миловидном личике Магды.

— Нет, Лора. Карликовые косы не умеют читать. Просто я хочу скасать, что у них свои привычки. Они ложатся с наступлением сумерек, а фстают с перфыми лучами.

— Им не нравится, когда дождь, — добавила Джессика.

— О, очень не нрафится, дорогая. Мошно подумать, они поятся растаять! — Мы все дружно засмеялись. — Но их мошно водить на верефочке гулять, представляете?

— А вы выгуливаете своих?

— Да, потому что я выставляю их, и это часть тренирофки.

— А они получают призы?

— О да, Лора! Очень мноко. — Затем она огласила целый список наград, которые получили Свити и Йоги на ярмарке графства в Суррее, на королевском шоу и в Виндзоре. Фиби должна пыла всять солото на шоу в Южной Англии, — добавила она. — Она была самой лучшей в своем классе, но допыла только бронсу.

— Да? — Я поймала себя на том, что искренне разочарована.

— Но между нами — все пыло подстроено.

— Подстроено?

Они с Джессикой закивали.

— Боюсь, что мир козлиного шоу-бизнеса очень коррумпирован, — продолжала Магда и поджала свои очаровательные губки. — Но мои косы пыли просто великолепны. Йоги стал кослом месяца на сайте клупа карликофых кос.

— Вы, наверное, очень им гордитесь.

— О да! Они такие замечательные и очень умные.

— Не уверен, — сказал Люк. — Давай посмотрим правде в глаза, Магда: коэффициент интеллекта у коз тридцать пять процентов. — Еще один вопрос готов для викторины, подумала я. Каков коэффициент интеллекта у средней карликовой козы? (Тридцать пять.)

— Нет! Они очччень умные, — настаивала Магда. Она взглянула на часы. — О Боже, я должна идти! Пора дафать малышкам ушин, а потом мы со Стифом идем на фечеринку. Так что надо надеть мои колесные потинки.

— Роликовые коньки, — коротко поправил ее Люк.

Она улыбнулась ему:

— Да, конечно. В опщем, пыло очень приятно поснакомиться с вами. — Она дружески обняла меня, и я надеялась, что она не учуяла аромат, который источали мои подмышки. — Пока, дорокая Джессика. — Она поцеловала дочь. — Хорошо веди сепя с папой, ангел мой. Пока, Люк.

Он проводил ее, затем вернулся в гостиную, улыбнулся и хлопнул в ладоши.

— Что ж, — сказал он. — Неплохо повеселились?

— Как странно… — сказала Фелисити несколько дней спустя, когда я рассказала ей о моей встрече с Магдой. Одной грудью она кормила Оливию, а другую сцеживала. Мне вдруг представилась грудь кормящей матери в разрезе, со всеми ее молочными протоками, альвеолами и туберкулами Монтгомери. — Сначала она кромсает твою одежду, а потом улыбается тебе. Она какая-то…

— По-козлиному упертая? — сострила я, и молокоотсос зажужжал как бормашина, а поршень стал ходить туда-сюда, словно это хитроумное устройство дышит.

— Я хотела сказать «своеобразная». Может, у нее биполярное расстройство или как там. Потому что обычно у таких людей настроение скачет постоянно. Две половины мозга не могут договориться друг с другом.

— Она была такой обходительной, — сказала я с недоумением. Бутылочка с молоком заполнилась уже на две трети. Интересно, какую траву ест Флисс, чтобы повысить удой?.. — Но все равно было ясно, что она не в себе.

— Безумная Магда, — сказала Флисс. — Люк, наверное, был вне себя от радости, что она хотя бы вела себя цивилизованно.

— Да.

— А она извинилась за то, что сотворила с твоей одеждой?

— Нет. Напротив, у меня сложилось такое впечатление, будто это она великодушно прощает меня, любезно согласившись не обращать внимания на мое чудовищное поведение.

— Как магдатично с ее стороны!

— Думаю, что ее обходительное поведение и означало нечто вроде извинения.

— Но что за кульбит? — Сестра выключила молокоотсос, затем жестом показала мне, чтобы я навинтила на бутылку желтую крышку. Когда я взяла ее в руку, она оказалась приятно теплой.

— Люк говорит, что Магда вела себя так потому, что действительно раскаялась в содеянном — поняла, что это слишком даже для нее. И еще потому, что у них с ее приятелем все хорошо. У них была какая-то проблема, когда они повздорили с его клиентом, но теперь, видимо, все пришло в норму.

— Что он в ней нашел? — спросила она, убирая левую грудь назад в бюстгальтер.

— То же, что и Люк, наверное.

— А именно?

Я представила, как дрожала рука Люка, когда он впервые рисовал ее обнаженную фигуру.