Пока она просто согласилась с ней.

— Думаю, это результат того, что в последние годы люди получают на свои вопросы ответы, которые им неприятны. Сейчас так много вещей, о которых мы все просто не хотим ничего знать. Раз так, то к чему спрашивать? Вполне понятная реакция.

— И, согласитесь, трагическая. Однако есть еще одна причина, почему мы нуждаемся в вас. Некоторые из нас занимают в обществе заметное положение. Не поймите меня неправильно — вы тоже человек известный. Однако кое-кому из моих коллег было бы гораздо труднее, чем вам, задавать подобные вопросы без того, чтобы их собеседник удивленно вскинул бровь.

«Коллег? Интересно, с каких это пор такие юные девушки имеют "коллег"?»

— Честно говоря, это не совсем то, чего я ожидала, давая согласие, — сказала Джейни. — В смысле, я позаботилась о ценном для меня имуществе и вообще, как вы выражаетесь, привела свои дела в порядок, но если этот проект то, чем кажется, не думаю, что мне угрожает серьезная опасность.

— Еще не вечер, доктор Кроув, еще не вечер. Пожалуйста, не обманывайтесь. Теперь, похоже, нам нужно каким-то образом сменить курс. У нас есть список мальчиков со схожими проблемами, однако нет лагерных медицинских записей, поэтому мы лишены возможности выяснить, перекрываются ли они хотя бы отчасти.

— А как насчет другого веб-сайта — того, где мальчик, когда-то побывавший в лагере, хочет связаться с другими ребятами? Может, они что-нибудь рассказали ему. Или, может, у него есть электронные адреса тех, кто отдыхал вместе с ним.

Последовала небольшая пауза.

— Полагаю, с ним можно было бы связаться. Однако мы предпочитаем без крайней необходимости не вовлекать в этот процесс самих детей.

— Почему?

Кристина Вогел ответила все тем же выдержанным, спокойным тоном:

— Они, знаете ли, не слишком хорошо реагируют, когда советуешь им привести свои дела в порядок. Однако, если придется, мы сделаем это.

Майкл Розов скучал по дням в Англии, когда он вставал и шел на работу, облачившись в трехцветный костюм со стандартным черным зонтиком, прицепленным к правому предплечью, еще до того, как ношение пистолетов стало обязательным.

«Чертовски неудобно», — помнится, думал он, когда зонтик заставили перенести на левую руку, чтобы освободить правую для огнестрельного оружия.

И он только-только начал привыкать ко всему этому как к одной из привилегий своего лейтенантского звания, когда впервые из Мехико нагрянула болезнь, порожденная штаммом Доктора Сэма, и его, как практически всех британских копов любого ранга («одноразовый» материал, куда же денешься?), перевели в Биопол. «Только временно», — заверяли их, но, как всем было ясно с самого начала, это «временно» означало «навсегда». Потому что с каждым очередным, даже незначительным по масштабам возрождением болезни страх перед новой глобальной Вспышкой возвращался снова. Майкл больше не верил, что этот страх когда-нибудь перестанут испытывать те, кто пережил Вспышки.

Оказавшись в Биополе США, он с удивлением обнаружил, что здесь перевод в такие части носит добровольный характер.

— У нас хороший профсоюз, — объяснил ему один сослуживец.

— У нас есть Билль о правах, — сказал другой, — поэтому нас не могли принудить ни к чему. По крайней мере, на первых порах.

«А еще ваше правительство медленнее всех реагировало на Вспышки, и у вас самая высокая смертность в цивилизованном мире», — подумал он тогда.

Он ненавидел странные, сморщенные, ярко-зеленые, полностью автономные костюмы, известные как биозащитные. А когда пули в его пистолете заменили на химические гранулы, он ненавидел их даже больше, хотя вынужден был признать, что политика «никакой крови» имеет смысл, сколь ни обременительно ее осуществление. Однако он любил некоторые другие «игрушки» биокопов и с огромным удовольствием использовал их: именно на экране специального компьютера, воссоздающего облик человека по его ДНК, он впервые увидел Кэролайн — и влюбился в нее.

Поэтому, отправляясь к следователю, который возглавлял группу по расследованию смерти помощника баскетбольного тренера, он рассчитывал узнать данные анализа посмертного отпечатка тела жертвы, услышать о целом мешке улик, найденных на месте происшествия, и о компьютерном анализе сделанных там же фотографий.

— Моя жена знакома с человеком, который знал покойного. — Так Майкл объяснил свой интерес коллеге. — Говорят, парень был вполне приличный. Немного повеса, но за это ведь не убивают, верно?

— А иначе мы все были бы уже мертвы, — усмехнулся следователь. — Слушай, я как раз собираюсь в лабораторию. Они там вот-вот получат отпечаток тела парня.

— Что, это еще не сделано?

Следователь нервно оглянулся по сторонам.

— Они немного задержались. У них сейчас куча дел из удаленных районов. И нет такого снаряжения, как у нас.

Майкл не стал допытываться, о каких делах говорит коллега; фактически он не хотел этого знать.

— Слушай! — внезапно воскликнул коп. — Хочешь, поедем со мной? Увидишь все сам.

— Отличная идея.

Ехали они в фургоне Биопола, оснащенном самыми новейшими «игрушками». Коллега сидел за рулем, а Майкл с энтузиазмом изучал следовательские принадлежности, сравнивая с теми, которые имел в Англии. Здесь все было более крупное, блестящее, мощное и новое.

— Все это вполне в американском духе, — заметил Майкл. — Но, позволь заметить, в доброй старой Англии наши специалисты по разработке вооружения тоже чертовски хороши. Мне просто хочется взглянуть на ваши маленькие водяные пистолеты.

Он открыл отделение, где лежало оружие, рассчитывая обнаружить обычный набор пистолетов, ружей и несколько пустых желобков там, где во времена Вспышек лежали химические ружья. Однако здесь эти самые ружья оказались на месте! Некоторое время он тупо смотрел на них, вспоминая, как в последний раз использовал такое оружие в Англии во время несчастного случая в лаборатории, выстрелил в незадачливого охранника, смерть которого была вовсе не необходима, просто ему не повезло оказаться в неподходящем месте в неподходящее время. Мысленно он прокручивал сцену: охранник схватился за шею сзади, куда угодила пуля, и медленно осел на землю; реакция на яд была почти мгновенной. Эти ружья немного отличались от пистолетов, стреляющих смертоносными дротиками, но обладали большой мощностью и точностью. И, к сожалению, в разгар чумы применялись часто.

Он не видел их почти год — с тех пор как покинул Англию. И вот они снова тут как тут. Майкл закрыл отделение и вернулся на пассажирское сиденье.

— У вас опять химические ружья.

— Да, — ответил коп. — Их выдали всем подразделениям пару дней назад.

«Почему я об этом ничего не знаю?»

— Кто-нибудь объяснил зачем?

— Нет. И я не спрашивал. — Они остановились на красный свет, коллега отвел взгляд от дороги и посмотрел в глаза Майклу. — По правде говоря, лейтенант, и не хочу знать. Если понадобится, я просто буду делать то, что мне прикажут. А до тех пор даже думать об этом не желаю.