– Щас... – Батон опять полез в свою бумажку, долго чего-то там высматривал, медленно шевеля губами. За этим процессом с напряжением следили две пары глаз.

– Во блин! – наконец-то сказал Батон. – Он все эту херню "спалил" Скопцову...

– Кому?! – синхронно спросили оба партнера.

– Скопцову... – Батон с удивлением смотрел на них. – Это, типа, его знакомый... Он ему все и "слил" по полной программе... А че?

Ответом телохранителю было напряженное молчание.

На вокзал Аким поехал один. Джон, выполняя просьбу "бригадира", смотался в супермаркет. Купил ветчины и хлеба, молока, конфет – все то, о чем говорили. Ну и немного расширил список – дополнительно взял бутылку виски.

– Ну что? – Отдав остальные продукты Татьяне, Джон оглядел соратников. – Может, по маленькой?

Аким просто отвернулся. Виски он не любил – ни вкуса, ни крепости. Одни понты корявые. "Уипьем уиски..." Водка намного приятнее. И за душу берет. Но сейчас пить... Нет.

Охранник в ответ на предложение Джона выразительно покрутил пальцем у виска. Ага, попробуй выпей!.. Приедет Никитич, почует запах и оторвет голову...

– Шах, ты как? – Джон развернулся к сидящему у открытой балконной двери уголовнику, надеясь найти компаньона в его лице.

Тот ничего не ответил на столь лестное предложение. Просто извлек из пачки очередную "заряженную" папироску и запыхтел.

– Ну и хрен с вами! – Джон не обиделся. Свернул пробку на бутылке и шумно глотнул прямо из горлышка. – У-ух! Класс! Эй, курица, может, ты будешь?

Татьяна, в это время кормившая ребенка, втянула голову в плечи. Еще этого не хватало – пить с бандитами, каждый из которых может стать ее убийцей!

– Ты че, не слышишь?! – Джон повысил голос. – К тебе, по-моему, обращаются!

– Слышь, оставь бабу в покое! – За Татьяну неожиданно вступился Аким. – Пьешь – пей. Тебе никто не запрещает. А к ней не лезь, пока не скажут.

К тому моменту, когда позвонил Зуб, Джон уже "приговорил" половину бутылки. Без закуски, разумеется. И захмелел. Поэтому Аким решил его с собой не брать. Там делов-то – открыть и взять. А поддатый Джон может привлечь лишнее внимание со стороны вокзальных ментов...

...Аким легко нашел и секцию, и ячейку. Но вот код оказался не тот. А может, и тот, но дверца все равно не открывалась. Звонить Зубу? Нет, не стоит. Не поймет "авторитет". Он обычно говорит только один раз и не более. Возвращаться без диска? Сказать, что камера не открылась? А если сейчас этот диск там?

Оглядевшись по сторонам, Аким увидел свободную ячейку. Быстро сбросил куртку, стянул шерстяную кофту, оставшись в одной тоненькой футболке. Надев куртку, свернул кофту и засунул ее в пустую ячейку. После этого, набрав код, указанный Зубом, запер дверцу.

Проделав эти странные манипуляции, отправился в сторону обычной камеры хранения.

– Слышь, брателла, а где у вас тут слесарь или как его?.. – обратился он к приемщику с номерной бляхой на груди.

Тот некоторое время смотрел на Акима, потом вежливо спросил:

– А что вы хотели?

– Да вот... – "Бригадир" продолжал играть избранную им роль. – Положил в ячейку свитер – днем жарко было. А теперь ячейка не открывается. А у меня поезд скоро...

– Одну минутку... – "Бляха" нырнул куда-то в глубину помещения камеры хранения и уже через минуту вынырнул вновь. За ним топал, на ходу вытирая рукой рот, полноватый тип в грязной спецовке.

– Чего хотел? – Губы типа лоснились от жира, и вел он себя развязно, как пришедший в квартиру интеллигентов сантехник из ЖЭКа.

– Да вот... – Аким повторил придуманную им историю.

Прикинув на глазок благосостояние клиента, "сантехник" коротко бросил:

– "Палтус" делов.

– Не вопрос! – согласился Аким.

Прошли в зал. Слесарь поковырялся минуты три, снял панель... Перед тем как открыть дверцу, спросил у Акима:

– Что, говоришь, у тебя там было?..

– Кофта... И диск компьютерный.

– Программист, что ли? – Впрочем, в голосе слесаря не было особого любопытства.

Дверца распахнулась... В ячейке стояла лишь большая кожаная сумка.

– Не понял! – Слесарь подозрительно покосился на "бригадира". Тот же, не обращая внимания на эти косые взгляды, приподнял сумку. Диска под ней не было.

– Не, я не понял! – Слесарь весьма выразительно поднял брови. – Это твоя кофта?!

– Это вообще не мои вещи... – Аким "растерянно" покрутил головой. – Подожди-ка, брателла! Так ведь это не та ячейка!

– Да?.. – ухмыльнулся слесарь. – А какая твоя?

– Так вон, рядом! – Аким подскочил к другой ячейке, набрал код.

– Ну, вот моя кофта! – Слесарь в это время запирал вскрытую им ячейку. – Извини, брателла, ошибочка вышла!

– Извинения в карман не положишь... – многозначительно промолвил слесарь. – И в стакан не нальешь.

– Не вопрос! – Аким извлек из кармана "сотку", сунул ее в подставленную ладонь.

Удовлетворенный исходом дела, слесарь гордо удалился. Аким надел кофту, извлек из кармана куртки телефон.

– Никитич?.. Короче, я проверил. Нет там никакого диска.

– ...мать! ...рот! ...жопу! – такой грязной площадной брани эта дача не слышала ни разу за все годы своего существования. Братва вообще-то народ на язык очень сдержанный. При определенных навыках специфического общения легко поймать оппонента на неосторожно сказанном слове и обернуть его ошибку в свою пользу. Ну, к примеру, "предъявить" необоснованное оскорбление. Братва ведь матерщину воспринимает как ругань, а не как самобытное украшение родного языка. Там, где простой русский человек, не задумываясь о том, что же он говорит, "для связки слов" походя оскорбит мать своего лучшего друга, более или менее опытный браток найдет приемлемый заменитель.

Сейчас Зуб не думал о возможных последствиях. Обычная осторожность изменила ему. "Авторитет" был вне себя от ярости.

– Что за фуйня! – орал он во весь голос, не обращая внимания на присутствующих. – Что это за диск, бля, заколдованный! Из-за него уже народу перевалили до хера и больше, а его как не было, так и нет!

– Что произошло? – осторожно поинтересовался Мезенцев. Сейчас он видел – "авторитет" просто невменяем. Только что, прямо на его глазах, Зуб расколотил об пол свой сотовый – модель довольно дорогую и престижную.

– Сучий диск опять исчез из этой гребаной камеры хранения! – психовал Зуб.