которую невозможно. Но здесь уже заслуга не Нагиева, а сценариста, режиссера, ну и, разумеется, самого прототипа. На интервью и допросах Чикатило иногда говорил, что убивал не ради сексуального удовлетворения, а ради успокоения: после убийств он мог спать больше суток и просыпался как заново рожденный. Он не прикрывался «нормальной жизнью», чтобы убивать, наоборот – он убивал, чтобы жить нормальной жизнью. Вот где драматургия.

Как Чикатило «уткнулся носом» жене в плечо, когда она уже все узнала, и говорил ей: «Фенечка моя, Фиалочка, прости меня за все». И здесь драматургия.

Довольно любопытно, что в 90-е годы, когда вернулся из США Эдуард Лимонов, были в ходу демотиваторы, сравнивающие его внешность и внешность Чикатило (что не могло не раздражать). Однако, если посмотреть записи, на которых запечатлен последний, можно действительно увидеть некоторую схожесть – в движениях, повадках, манере разговора и даже том, как они поправляют очки. Какие выводы из этого не делай (а я не собираюсь никакие), но и здесь присутствует драматургия: Чикатило нужно было играть как ««Лимонова» среди маньяков» (а там типажи есть разные – того же Битцевского легко можно сравнить с Навальным, например).

Да, природа маньяков запредельна для понимания обывателем. На кадрах из зала суда видно, как люди просто не понимают, что делать, как коммуницировать с ним. Реакция всегда одна – проклятья, угрозы расправы, обмороки, но все это не работает, ведь они настолько в разных мирах, что здесь требуется что-то другое, что «сорвало бы шаблоны» самого Чикатило, а не людей. Возможно, тогда удалось бы выяснить что-то новое. И здесь тоже была бы драматургия.

Кстати, то самое непонимание обычного человека, как реагировать на другого, совершенно ему непонятного, тоже роднит его с Лимоновым (я не собираюсь и близко уравнивать эти фигуры – уточнение для тех, кто не понимает). Лимонов, между прочим, интересовался природой маньяков. Вот что он писал: «Маньяки чувствуют загадку человека, и в своем, конечно, духе, пытаются ее разгадать, безжалостно потроша мясную куклу, возможно, ищут душу, ищут смысл, и каждый раз бывают разочарованы».

Я считаю, что убивать этого человека было не нужно. Изолировать – разумеется, но его смерть ничего не изменила и не могла бы изменить; смысл смертной казни как явления лично мне непонятен в принципе. Задавать ему множество вопросов было бы интересно и полезно. Примечательно, что Чикатило говорил только о себе – всегда и везде, и любой вопрос, не касающийся него самого, моментально поворачивал так, чтобы начать говорить о себе. Но при этом, как ни пафосно (возможно) прозвучит, через него был шанс говорить с самой смертью; только если уметь, конечно. Но ведь кто-нибудь мог бы суметь, научиться.

Следователь, который разрабатывал Чикатило (подлинный, не из фильма), придерживался того же мнения. «Вот он убил 53 человека, что, в него 53 пули пустить? Смысл? […] Это человек, который до конца не познан наукой».

Кстати, существуют версии, что Чикатило не виноват. И при всей моей нелюбви к конспирологии, некоторые аспекты, косвенно указывающие на то, что в деле все, возможно, не так, заслуживают внимания. Не буду останавливаться на всех, но вот, например, есть несколько свидетельств, когда милиция останавливала Чикатило для проверки в парках и на ЖД станциях возле лесов непосредственно (!) после совершения убийств. Маньяк потрошил своих жертв, вырезал им все, что только можно – его одежда должна быть залита кровью, но этого никогда не было, а сменную он не носил. Больше всего меня удивляет, что ни один из ютуб-блогеров, сделавших однотипные интервью со следователем и психиатром, имевшими отношение к делу Чикатило, не догадался задать этот вопрос. Создатели сериала, конечно, тоже им не задались.

А если хоть на секунду представить, что настоящий Чикатило Андрей Романович на самом деле не был маньяком? И его поведение в суде (где он бросает судье «мошенник», почему именно это слово?), и интервью, и последние кадры – какими новыми красками все это расцветает? Вот где уже не драматургия, а самый настоящий ад.

Но что же, два вывода. Первый – по игре Нагиева, с чего я, собственно, и начал. Как ни странно это прозвучит, Нагиев слишком мелок для роли Чикатило. Речь не о таланте актера, а о тех задачах, которые поставил для него проект, и тех узких рамках, которые он сам для себя обозначил. По сути, он играет не Чикатило, а маску Чикатило, им же самим и придуманную.

Второй – по самому Чикатило (если принять как данность его вину). Получается, какой-то смысл в существовании этого человека, этой силы, которую он представлял в общем, бушующем потоке сил и вихрей, движущих нами на свете, есть. Не с точки зрения людей, общества и т.п., а с точки зрения мироздания. Неизвестно какой – и не узнать, и не понять это, но есть. А вот если это не так – то тогда нет смысла ни в Чикатило, ни в ком-то другом на Земле. Все само по себе, все просто так и ни для какой цели. Принять второй вариант сложнее.

Унижение в движении

Современное общество пропитано эстетикой унижения. Разумеется, нельзя говорить о каких-то запредельных масштабах, но в полотно жизни, сотканное из множества нитей, эта, особая нить вплетена очень прочно и органично. Она не притягивает к себе слишком уж сильное внимание, но все же довольно заметна при внимательном рассмотрении.

В сегодняшней культуре за унижения отвечают рэп-баттлы, roast-баттлы и «прожарки». Концепт рэпа, ставшего главной музыкой поколения – самоутверждение, невозможное без унижения других (людей в целом, женщин, явлений и т.д.); контркультурный и авангардный рэп, напротив, страдает самоунижением.

Юмористические шоу все чаще и чаще прибегают к унижению не только как к форме юмора, но и как к общей атмосфере, только в которой и возможен юмор. Унизительными могут быть задания, которые приходится выполнять проигравшей команде – например, сделать массаж ягодиц некоему жирному мужику или наговорить гадостей пожилой учительнице (для этих фриковатых ролей нанимают специальных, подозреваю, низкооплачиваемых актеров). Недавно появившаяся передача со схожей концепцией уже в названии содержит унизительный посыл: «Помой мне ноги». В другом шоу активно, из передачи в передачу, следует рубрика «Звонок проститутке», когда известные персоны российского юмора играют в некое подобие «Что? Где? Когда?» Над проституткой посмеиваются, а редкие слова похвалы в ее адрес выглядят еще сомнительнее в контексте общего диалога.

Стендап как самый массовый и популярный юмористический жанр не содержит в своей основе ничего унизительного, однако очень многие стендап-комики, в особенности начинающие, строят свои