– Да, – подтвердил кивком Дантос.

– Миров наподобие нашего немало – это хорошо знают маги, которые могут путешествовать по ним. Все они связаны общим пространством, у которого есть свои особенности. Об этом можно долго рассказывать, но в данном случае важно то, что в этом пространстве тоже возможны чародейства, если определенное сочетание светил наступает одновременно в нескольких мирах. Это очень редкие события, но и чародейства в это время возможны большие. Так вот, сорок с небольшим лет назад в нескольких мирах установилось положение светил, которое позволяло открыть в определенной точке межмирового пространства, являющейся центром магического равновесия этих миров, вход для притока в них магии из запредельных миров – так называемый Портал Первичной, или, как ее еще называют, Древней Магии.

– Значит, тогда вы с Хирро открывали этот портал? – догадался архонт.

– Нет, напротив, тогда мы помешали его открыть. Резкое изменение количества магии вызвало бы в мирах тяжелые катаклизмы – ураганы, землетрясения, подвижку континентов и прочие бедствия. Конечно, магам ничего не угрожало – маги могут о себе позаботиться, – поэтому среди них нашлись и такие, которым безразлична массовая гибель остального населения. Как этот Скарпенцо, например.

– Он был там?

– Да. Но среди наших противников, да и союзников тоже, было гораздо больше иномирцев. Наш Лирн, прямо скажем, по уровню магии считается очень средненьким. Тот же Пирт куда выше, не говоря уже об Асфри, где рождаются величайшие маги.

– И все вы знаете друг друга?

– В основном да. Нас не так уж много. – Зербинас на мгновение задумался. – Маги из разных миров нередко ближе друг другу, чем обитателям собственного мира, не владеющим магией. Я бы даже сказал, что все мы – подданные в первую очередь мира магии, а уж затем – земель своих соотечественников. И дружба, и вражда магов никак не связаны с их расой и службой.

Дантос понимающе кивнул.

– Я видел контракт Гримальдуса, – сказал он. – Первым условием там стоит, что наниматель никогда не должен принуждать мага идти против другого мага.

– Да, – подтвердил Зербинас. – Остальные условия могут меняться, но это – обязательное, по крайней мере у академиков. Конечно, магам не запретишь враждовать друг с другом, если они сами этого пожелают, но никакая служба не должна принуждать их к этому. Принадлежность магии для нас выше любой другой.

Эта интересная особенность магов никак не могла заслужить одобрение архонтского аристократа. По его понятиям, любой мужчина был воином и должен был подчиняться вышестоящему воину. А воинам не полагалось иметь собственное мнение о том, кто их друзья и кто враги, – это им говорил военачальник, и следовало думать именно так, пока тот же военачальник не скажет другое. На этом держались и сила рода, и воинская верность. Что же получится, если каждый из воинов будет сам решать, кто его враги, а кто друзья? Нет, эти маги были чрезвычайно ненадежными помощниками, хотя порой и очень полезными. Была бы его воля – и он отговорил бы леди Аринтию держать в услужении мага, каким бы тот ни был выдающимся.

Но сейчас он был вынужден путешествовать в обществе мага и полагаться на него. Однако, присмотревшись к Зербинасу за время совместного пути, лорд Дантос не мог не признать, что из ректора получился бы неплохой воин, если бы у него не было этого изъяна – способностей к магии.

Две недели они неслись на ларах вдоль океанского берега. На привалах Зербинас вызывал карту Лирна и отслеживал по ней пройденный путь. Наконец наступил день, когда он направил Ки-и-скаля вниз, к небольшой бухте с полоской песчаного пляжа по кромке воды.

– Наш канал где-то здесь! – крикнул он со своего лара Дантосу.

– А где? – откликнулся тот.

– Искать будем, – ответил ректор. – Карта слишком мелкая, чтобы определить его точное расположение. Но бухта та самая, я все время тщательно проверял наш путь.

Лары покружили над бухтой и направились к скальному выступу, нависшему над береговой линией. У самой скалы Зербинас придержал Ки-и-скаля, высматривая перед собой что-то невидимое.

– Да, нам сюда, – сказал он архонту. – Здесь, над скалой, канал.

Вход в канал находился в воздухе на высоте трех человеческих ростов над отвесным утесом. Попасть туда мог только маг, и далеко не каждый маг, потому что левитация выше человеческого роста давалась немногим. Но для ларов это не составляло никакой проблемы, и они один за другим влетели в канал.

Сырой и горячий воздух окутал Зербинаса и Дантоса. Они обнаружили себя на лесной поляне с необычайно высокой и сочной растительностью. Вокруг возвышались огромные деревья с блестящими листьями, с которых капала вода. Ослепительно белое светило обжигало кожу, вызывая острое желание как можно скорее укрыться в тени.

Повинуясь этому побуждению, Зербинас послал Ки-и-скаля под тень ближайшего дерева. От сырости было трудно дышать, кожа под одеждой мгновенно покрылась смесью пота и насыщавшей воздух влаги. Ректор поклялся бы хоть своей жизнью, хоть своей магической силой, которая иному магу дороже собственной жизни, что зима на втором континенте выглядит как угодно, но только не так.

– Где это мы оказались? – подивился он вслух, опережая недоуменный вопрос Дантоса.

* * *

"Где это я оказался?” – спросил себя Эрвин, растерянно оглядываясь вокруг. Его окружал сад – изумительно прекрасный сад, ветви деревьев которого ломились под тяжестью зрелых плодов, и каких плодов! Круглые шапки приземистых короткоствольных деревьев были увешаны оранжевыми гроздьями мохнатых шариков зикко, каких не попробуешь на первом континенте, потому что они никогда не вызревают там до таких размеров.

Эрвин был слишком голоден, чтобы задавать себе вопросы, чей этот сад и удобно ли рвать в нем фрукты, висевшие так близко, что достаточно протянуть к ним руку. Он протянул ее и ощутил на ладони теплую мохнатую тяжесть плода, отвалившегося с ветки от единого прикосновения. Прокусил плотную кожицу и с наслаждением выпил полужидкую мякоть, в другое время показавшуюся бы приторно-сладкой. Но после грубой дарнарской пищи, мало чем отличающейся от свиного корма, она была просто восхитительно вкусной.

Он бросил опустевшую шкурку на землю и сорвал еще плод, затем еще один. Оказывается, он так отвык от еды, что сейчас ему нужно было совсем немного, чтобы почувствовать себя сытым. Утолив голод, Эрвин снова оглядел место, в которое он так неожиданно попал. Это был необычайно ухоженный сад, где не валялось ни одной соринки и, казалось, каждая веточка знала свое место. Его взгляд упал на брошенные шкурки зикко, выглядевшие вопиющим нарушением порядка посреди этой немыслимой опрятности.

Эрвин поддел ногой вскопанную землю под деревом и зарыл в нее шкурки – даже не потому, что они могли выдать его присутствие, а просто из-за уместности этого действия. Слева от себя он увидел дощатую стену высотой в полтора человеческих роста. Снаружи она наверняка выглядела неприступной, но ее легко было преодолеть изнутри, так как доски крепились к двум толстым горизонтальным бревнам, которые можно было использовать как ступени. Сад оказался так велик, что противоположной стены не было видно.