Мы медленно разнимаем руки. Еще медленнее одеваемся, желая продлить момент. Я завязываю пояс штанов, он останавливается со свитером в руках. Его взгляд блуждает.

– Герой?

Он натягивает свитер, взлохмачивая свои волосы, переводит взгляд на меня.

– Пойдешь со мной прогуляться?

Честно говоря, хочу остаться. В доме я под защитой. На расстоянии от моря, пусть и коротком. Оправданное желание сохранить свой дом, свою жизнь.

Но Герою, видимо, нужен свежий воздух. Открываю дверь кухни и говорю:

– Веди!

Герой выходит, остановившись на миг, чтобы пропустить Ты-ю. Она катится следом.

– Ты-я, ты не против, если мы пойдем без тебя? – спрашивает он.

Ты-я жужжит.

– Она не отвечает на вопросы, – объясняю ему.

– Оставайся здесь, – обращаюсь я к ней.

Ты-я недовольно мигает, но останавливается, пропуская нас.

Мы проходим мимо скал за домом, через мягкую глину, затем через сланец. Густой туман ограничивает видимость до метра. Герой продвигается на удивление быстро, будто эта тропа ему хорошо знакома.

– Как ты думаешь, для чего я сделан? – небрежно спрашивает он через несколько минут.

Пытаюсь дать столь же небрежный ответ.

– Не знаю.

– Ты создана, чтобы найти и разбудить сестру.

– Да.

– Твое предназначение – будить людей. Мое – убить тебя.

«Ты этого не знаешь».

Хотя ему больше некого убивать.

– Почему? – вновь допытывается он.

Отвратительная тема, но радуюсь, что мы, по крайней мере, свободно говорим об этом.

– Не знаю. Может, человек, который придумал тебя, не хотел, чтобы проснулись все.

– Тогда он – засранец.

– Мы не знаем, на что мир…

Я замолкаю, ища подходящее слово.

– …был похож. Может, люди обозлились, а тот, кто тебя сделал, творил добро.

– Не надо меня успокаивать, Си.

В его тихом голосе послышался скрежет. Я открываю и закрываю рот, чтобы добавить что-то еще.

– Прости, – одновременно произносим мы, замолкаем и снова: – Просто…

Я улыбаюсь:

– Джоули, у нас бардак в голове.

Герой качает головой.

– Это у меня бардак. Я даже не запрограммирован на правильный язык.

– Правильный язык?

– Да. Ты говоришь непонятные слова. Например, джоули.

– А может, Джоуль – мой тайный любовник? – поддразниваю я.

Мы обходим сланцевый риф. Несколько секунд Герой молчит.

– Неужели? У тебя есть тайный любовник?

– Был, – поправляю я. – И я… Вернее Силия… у нее было много парней.

– А я уже обрадовался, что здесь мне нет равных.

– Считай, тебе повезло, что мы на острове.

Герой смеется.

Мы приближаемся к скале. В такие дни, как сегодня, ее верхушка не видна. Только пятно из серого облака и камня. Неоново-оранжевая веревка – единственное, что разрушает монохромность пейзажа.

Ловлю себя на мысли: всегда ли хребет был хребтом или когда-то он служил какой-нибудь практической цели. Для горы он слишком узкий, но, может, это была…

«Ограждающая дамба, – мысль приходит внезапно. – И склепы на другой стороне раньше были домами. В них жили люди. Девятьсот восемьдесят девять лет назад.

Какая жуть! Пробегаю языком по зубам, чувствую налет.

– Повернем назад?

– Если хочешь, – говорит Герой.

Что-то в его голосе рождает сомнения:

– А что ты хочешь?

«Не спрашивай меня», – просил он вчера вечером, когда я задала ему тот же вопрос.

– Забраться наверх, – отвечает он.

– Ради забавы?

– Почему бы и нет? Если пляжная йога – твоя фишка, то скалолазание может быть моей.

Что ж, добавим экстремальные виды спорта к нашему списку обычных развлечений.

– Хорошо, – хватаю веревку. – Но после желаю получить массаж плеч.

– Договорились.

Он берет другой конец веревки.

Я давно не была на скале, мои мышцы ослабли. С трудом достигаю вершины. Возможно, нормальный человек от такого восхождения умер бы. Вспомнились слова Кей. «Мы спроектировали тебя механически более прочной, чем человек».

Сколько раз я падала? Больше, чем хочется помнить. Больше, чем костей переломано, но они всегда заживали. А еще было несколько страшных падений с большой высоты, когда я теряла сознание. Может, была мертва, а потом оживала, как Герой? Есть ли следы на моем теле?

У меня нет ответов. Герой добирается до вершины и появляется позади меня. Я поворачиваюсь и беру его лицо в свои руки. Внимательно рассматриваю лоб, ищу шрамы, отметины. Ничего. Его раны зажили полностью. Я должна быть расстроена, потому что это значит, что мои шрамы тоже исчезли. Однако, с другой стороны, у парня нет следов моего убийства. Я дрожу, мне трудно дышать.

– Эй, – Герой держит меня, – все в порядке. Я в порядке.

– Нет. Нет. Ты не в порядке.

У меня гипервентиляция? Определенно. Почему сейчас? Я сталкивалась с вещами пострашнее, но не знала, что наши тела на самом деле не наши. И даже если Кей умрет, ее контроль останется несокрушимым до тех пор, пока мы существуем.

– Си, правда, все в порядке…

– Я разбила тебе голову веслом.

Герой моргает.

– Веслом? Моим?

Киваю. Моя нижняя губа дрожит.

– То есть… я умер… и вернулся… к жизни… через несколько часов, – заключает он, пропуская те слова, о которых мы оба догадываемся.

Снова киваю. Тогда я не плакала. Я плачу сейчас, все еще обнимая его.

Герой сначала пальцами, а после губами стирает мои слезы. Он целует меня, едва прикасаясь. Настойчиво прижимаюсь к парню. Он отступает к обрыву. Камни под ногами обваливаются и летят вниз. Прошу его быть осторожным, как вдруг понимаю, что именно таким он был все время. Тщательно спланировал нашу прогулку, восхождение. Наш поцелуй. Как первый, так и последний.

– Я хотел дать тебе возможность решать самой.

Меня лихорадит. Что он просил подтвердить?

«Я умер и вернулся к жизни через несколько часов».

– Дать время. Без моего вмешательства, морального или физического. И это, – Герой бросает взгляд вниз, – единственный способ, который знаю.