Питер недоверчиво приподнял бровь.

– Ясно. Я тоже всегда трахаю взглядом своих друзей.

Я подавилась кока-колой, а потому закашлялась.

– Тра… небеса, Питер! Мы ничего такого не делаем взглядом.

– Ага, – скептически протянул он, схватил мою колу и сделал большой глоток.

Я посмотрела на парня, и мне пришло в голову, что на самом деле я ничего о нем не знаю. Только то, что он диджей, имеет азиатское имя, но называет себя Питером, и находит моего брата немного секси.

– Почему ты стал диджеем, Питер? – задала я вопрос.

Он удивленно посмотрел на меня и отставил колу в сторону.

– Почему ты хочешь знать? Никто никогда не спрашивал меня об этом.

Я подперла подбородок рукой и с любопытством посмотрела на молодого человека.

– Мы вместе в туре по США уже почти две недели, не так ли? Я хотела бы узнать тебя получше. Я даже не знаю твоего настоящего имени. Хуа Ли… Юэ Чу… извини, но как тебя зовут, еще раз?

Питер рассмеялся.

– Меня зовут Хьян Ян Лю.

– Это китайское имя, не так ли?

– Да.

– Тогда почему ты называешь себя Питером? И впрямь только потому, что это легче произнести? – поинтересовалась я.

Питер наклонил голову.

– Это довольно личная история. Ты действительно хочешь ее услышать? И она лишит тебя хорошего настроения.

– Не надо рассказывать, если не хочешь, – мягко проговорила я. – Но если ты не против, я хотела бы знать, кто ты.

Он посмотрел на меня и вздохнул.

– О боже, я просто не могу отказать таким большим красивым глазам. Ну что ж, если заглянуть в мой паспорт, найдешь там имя Хьян Ян Лю. Но меня почти всю жизнь звали Питер. Приемные родители дали мне это имя, когда я приехал в Штаты.

– Тебя усыновили? – удивилась я.

Питер кивнул.

– Я оказался одним из миллионов детей, которым не повезло родиться вторыми во время политики одного ребенка, – заявил он так, словно болтал о погоде. Тем не менее я видела тень в его глазах, которая делала и без того темную радужку почти черной.

– Но ведь ее упразднили, не так ли? – осторожно спросила я.

Питер пожал плечами.

– В то время еще нет. В любом случае моей маме – кем бы она ни была – пришла в голову грандиозная идея не отправить меня в детский дом, а положить меня в корзинку с табличкой с именем на шее и выставить на улице перед отелем. Мой будущий приемный отец в то время путешествовал по Китаю по работе и нашел меня лежащим на тротуаре.

Я в ужасе уставилась на него, и Питер снова пожал плечами.

– Я предупреждал тебя, что эта история удручает.

– А потом он взял тебя к себе? – предположила я.

– Не сразу. Он обратился в полицию и сообщил о происшествии. Однако моих родителей найти не удалось. Поэтому меня официально отправили на усыновление, и в конце концов мой нынешний отец отвез меня в Штаты.

– О, Питер, я даже не представляю, что сказать, – пробормотала я, положив руку ему на плечо. На самом деле у меня было желание заключить мальчика в крепкие объятия.

Но он только улыбнулся мне.

– Ерунда, Саммер. Несмотря на то что начало у меня получилось далеко не радужным, после этого я жил хорошо. Наверное, гораздо лучше, чем если бы остался в Китае. Мой отец – музыкальный продюсер, благодаря которому я получил первый опыт использования сэмплов и ремиксов.

– А почему же тогда твой псевдоним – Токио? – быстро спросила я.

Питер веско кивнул.

– Потому что Токио – самый крутой город в мире!

– И это все?

– Все? Что тебе еще нужно? Еще одна сентиментальная история? – усмехнулся Питер и ткнул меня локтем в ребра.

– Я… эм, нет, но кто называет себя в честь города только потому, что считает его крутым?

– Мне стоило назвать себя Париж? – поддразнил он.

– Да, к твоим розовым трусам это подошло бы лучше, – отозвалась я, и мы рассмеялись, потому что единственной альтернативой, пожалуй, было бы грустить.

Голливуд показался на горизонте, когда я как раз устроилась на коленях Габриэля на полуденный сон. Я бы взяла подушку, но он был твердо убежден, что с ним я буду спать лучше, чем в любой пуховой кровати. И оказался прав. Засранец.

– Мы почти на месте! – раздался взволнованный голос Питера через весь автобус.

Габриэль вскочил, и моя голова болезненно дернулась.

– Эй, – пожаловалась я.

– Прости, – сказал он и помог мне подняться, прежде чем, как и Питер, уткнуться носом в затемненное оконное стекло.

Я улыбнулась, глядя на энтузиазм парней, и хотела пойти к ним, но меня отвлекло жужжание телефона. Я бросила беглый взгляд на дисплей, смахнула три сообщения от Ксандера и увидела послание от Итана.

«Эй, Сэм. Только что забронировал билеты на самолет в Даллас. Ты заберешь меня из аэропорта в пятницу в 10?»

Затопленная теплой волной нежности, я ответила, что не могу дождаться, чтобы вместе с ним пойти на концерт. Но кто-то при этом довольно навязчиво дышал мне в ухо.

– Это Итан? – с любопытством поинтересовался Габриэль. – Увеличь его фотографию! – Он коснулся экрана.

– Эй! Прекрати преследовать меня, Блейзон, и снова смотри в окно, – отозвалась я, держа мобильный вне его зоны досягаемости.

– Да ладно тебе, Саммер, я хочу посмотреть на мистера «Я люблю его, и у нас будут дети, дом и кошка».

– Ты снова мелешь всякую чушь. Кто сказал, что я хочу кошку? – засмеялась я, ловко уворачиваясь от него и прячась за Питером. – Питер, помоги мне!

Тот повернулся ко мне.

– Ах, с удовольствием, chérie, но моя помощь будет стоить тебе нескольких поцелуев, – прошептал он.

Взвизгнув, я сделала шаг назад и при этом врезалась в грудь Габриэля, который тут же схватил меня. Парни обменялись взглядами, которые я бы назвала дьявольски коварными.

– О нет! Что бы вы ни задумали, не смейте! – снова взвизгнула я. А потом рассмеялась, когда оба начали целовать мое лицо. При этом поцелуи Питера оказались довольно нежными, совсем противоположно поцелуям Габриэля. – О, я буду мстить, – буркнула я и сделала несколько ударов, после чего оба расхохотались.

Еще крепче прижав меня рукой, Габриэль запечатлел поцелуй на моей шее. Дрожь, которая при этом прошлась по всему телу, заставила меня остановиться. Его губы задержались на этом чувствительном участке. Мне показалось, что он глубоко втягивает воздух, прежде чем в следующее мгновение я ощутила его язык, медленно облизывающий мою кожу. От прикосновений его губ, языка и зубов у меня сбивалось дыхание, а внутри все сжималось. Я едва подавила стон. Питер сказал что-то, но из-за шума в голове я ничего не поняла. Что бы ни было, но это заставило Габриэля оторваться от меня, и его теплый карамельный смех эхом отразился в моем теле.