Она попыталась еще что-то сказать, но губы уже были заняты поцелуем. Ох, как они поцеловались!

А потом Дуняша сама легла на спину, легко скинула бретельки лифчика и сняла плавки.

– А можно? — шепотом спросил Пиф. — Мы точно ему не повредим?

– Точно, — почему-то тоже шепотом ответила Дунька.

И вот теперь улыбнулась по-настоящему, своей улыбкой…

И ласково притянула обезумевшего от счастья Пифа к себе.

Едва приземлившись, точнее, приводнившись, Антонио услышал одиночный выстрел. Сразу напрягся.

Он думал, что история с врагами Пифа закончена. Или это исламисты? Маловероятно, они знают, что их здесь ожидает. Хотя ничего нельзя сказать наперед: такие беспокойные люди.

Вырулив к берегу, оставил самостреляного солдатика на попечение помощников и Имельды, а сам побежал на звук, не забыв прихватить из «Сессны» автомат. Туда же рвануло несколько жителей Сан-Хуана, тоже вооруженных.

Невооруженные, наоборот, под охраной оставшихся бойцов отходили на «заранее подготовленные позиции» — процесс был отлажен давно, хотя, к счастью, в последние годы почти не использовался.

Ни подкрадываться, ни атаковать врага не пришлось. Враг уже был почти поголовно уничтожен, не считая едва живого, истекающего кровью, бандита. Его даже перевязывать не стали — один допрос и так переживет.

Всю работу по обезвреживанию банды — а это и была хорошо вооруженная банда — провернул его родной племянник, Стефан. Хорошая работа, молодец. Стефан всегда был почтительным племянником и достойным христианином.

Пленный, как выяснилось, никаких языков не знал: ни английского, ни французского, ни немецкого. Ни тем более тагальского, на котором попытался с ним заговорить герой дня, Стефан.

Губернатор уже начал терять к нему интерес, как вдруг раненый откликнулся на слово «яхта». Оно звучит почти одинаково на большинстве европейских языков.

Да, кивнул бандит, пытаясь избежать адской боли, — один из прибежавших недвусмысленно показал ему, что сейчас прыгнет на раздробленные колени.

Впрочем, и так было понятно, что бандиты пришли на яхте. Не на подводной же лодке! Однако Стефан и теперь оказался смышленее остальных. Он насобирал разноцветные кусочки ткани, пластика и бумаги и тыкал сейчас в них своим толстым пальцем перед лицом несчастного. Какого цвета яхта? What color?

Надежд было немного — большинство яхт красят в белый цвет, хотя и разноцветные имеются.

Однако сразу понявший вопрос раненый твердо указал на… черный!

Антонио вскочил на ноги. Пленный больше был не нужен: черную лодку он видел утром, почти напротив Сан-Хуана, милях в двух от берега. А когда возвращался с военной базы, встретил ее вновь — теперь она уходила от Сан-Хуана, как раз в сторону базы, вдоль берега Нандао.

Догадка озарила как вспышка. Конечно, это не исламисты! Это люди из далекой России, по мнению Антонио, целиком заполненной снегами, медведями, нефтью, миллионерами и бандитами. Как же, наверное, там страшно жить!

А губернатор, стремглав несясь к самолету, уже набирал номер майора, командира базы.

– Немедленно в бухту Радости! — орал он в трубку. — Поднимай вертолеты, танки, линкоры — что хочешь! Только спаси ребят!

Майор был толковым офицером — бестолковые тут долго не живут. Задав пару вопросов, он не стал терять времени и, дав отбой, немедленно отдал необходимые приказы.

Уже садясь в кабину «Сессны», Антонио услышал еще один выстрел. Это его никак не взволновало. Просто допрос окончен. Все трудности для парня остались позади.

Да и заботило губернатора сейчас другое. Только бы успеть в эту чертову бухту! Только бы успеть!

Решив не терять времени на заправку — расстояния небольшие, — он включил мотор и, не особо выбирая направление, пошел на взлет.

…После случившегося счастья Пиф некоторое время лежал неподвижно.

Очнулся от прикосновения Дуниных пальцев. Она стояла над ним на коленях, обнаженной грудью почти касаясь его тела.

– Ты точно еще меня любишь? — встревоженно спрашивала она.

– А как может быть иначе? — поразился вопросу Пиф.

– Ну, когда парни долго хотят, а потом получают… — озвучила свои сомнения Дуняша.

Нет. Это определенно невозможно!

Она все-таки коснулась грудью груди Пифа. Он обнял ее и вновь, нежно, но уверенно перевернул на спину. Пожалуй, это был самый убедительный вариант ответа на ее вопрос…

Потом уже все было спокойнее.

Они, не одеваясь, пошли в глубь острова, на журчащий звук ручья. Кого здесь стесняться — на несколько километров вокруг ни одного человека.

Ручей оказался больше похож на крошечную речушку. Даже искупаться смогли в чистейшей, довольно прохладной воде: в одном месте было чуть поглубже, и, держась руками за нависающий корень дерева, получалось почти «плыть» против довольно заметного течения.

Потом ели красную сладкую ягоду. Названия так и не запомнили, но точно знали, что есть ее можно, — Имельда лично проводила им ликбез в ближайшем лесу. Ягода была не только сладкой, но и сочной. А собирать ее мог даже самый ленивый, так как росло это чудо гроздьями, почти как виноград. Может, это и есть виноград, только какой-нибудь дикий?

Потом разглядывали зверя. Маленький, с человечьим лицом, сидел на невысоком дереве, цепко держась за ствол тонкими пальчиками. Не боялся, не убегал, тоже с интересом рассматривал обнаженных людей.

Обезьяна или лемур? А водятся здесь лемуры? Черт, живут тут уже не первую неделю, а толком ничего про остров не знают. Вот ведь дураки!

Потом снова любили друг друга.

– Ты так быстро израсходуешься, — предостерегла друга Дуняша.

– Я займусь спортом, — пообещал Пиф. — С завтрашнего дня.

– Я решила школу танцев открыть, — сказала Дуня. — Поможешь?

– Конечно, — ответил Пиф.

Нельзя сказать, чтоб он очень любил танцы, но он очень любил, когда его Дунька была им довольна.

Потом вдруг сообразили, что так, голые, и ходят. Решили искупаться и одеться: Антонио мог прилететь за ними в любую минуту.

Когда вышли на берег, к вещам, сначала ничего не заметили. Лишь начав одеваться, услышали страшно знакомый голос.

– Ну, здравствуйте, товарищи!

Голос был действительно знакомый и страшный.

Когда Марат вышел из-за дерева, он был похож на зомби. Вроде молодой, сильный, а какой-то… неживой. Зато Озеров был вполне живой: выставил автомат, палец на спусковом крючке, не оставив Пифу ни малейшего шанса.

– Дуня, оденься! — приказал Кураев: ему не нравилось, что Иван краем глаза пялится на его жену. Пусть лучше следит за этой тварью, Пифом.