В каком-то смысле она почувствовала облегчение. Это была сторона Джирала, с которой ей гораздо легче иметь дело; роль, которую он играл с раннего подросткового возраста; выпад, к которому она знала все умные парирования и ответные удары, потому что повторяла их в течение десятилетия или более. Декаданс, который можно презирать с комфортом для себя.

Но она не в первый раз задалась вопросом, против чего он вооружался.

«Может, это не доспехи, и он просто ловит кайф. Упивается этим. Когда-нибудь думала о таком?»

В голове мелькнула Ишгрим со своими светлокожими телесами, которые манили, просили их пощупать и сжать. Длинные гладкие конечности, дарующие наслаждение. «Держу пари, ты до сих пор к ней не прикоснулась, верно?» Умная ставка, мой повелитель. Какую бы вычурную игру ни затеял с ней Джирал, используя Ишгрим, он однозначно выигрывал.

Арчет оттолкнулась от изогнутого корня. Глубоко вздохнула.

– Я займусь чтением, повелитель.

– Хорошо. Значит, на этом и остановимся. А Кормчий…

– Если позволите, – внезапно раздался посреди пахнущей зеленью пустоты голос Анашарала, словно он был ангелом, ниспосланным с небес. – Я вмешаюсь.

Император Всех Земель и кириатская полубессмертная полукровка переглянулись, словно дети, которых позвал к ужину незнакомый голос. Даже Арчет, игравшая роль старшей сестры и наполовину этого ждавшая…

Она пожала плечами с нарочитой небрежностью.

– Ты подслушивал?

– У тебя талант говорить очевидное, дочь Флараднама. Манатан упоминал об этом. Он списывает все на твою нечистую кровь. Но, как ни странно, ты еще не заметила очевидного выхода из тупика, который маячит впереди.

– Нет никакого тупика, – отрезал Джирал, вернув себе толику царственного пренебрежения.

– Я не с тобой разговариваю, Джирал Химран.

Это было оскорбление, за которое любого человека немедленно отправили бы в дворцовую темницу – скорее всего, с фатальным исходом. Но к Кормчим за века династия Химранов привыкла. Нельзя кусать руку, которая питает тебя силой, пусть даже она когтиста и схожа с лапой демона, невзирая на любезные и покровительственные речи.

– Возможно, тебе лучше объяснить, – поспешно вмешалась Арчет. – Какого тупика?

– Того, дочь Флараднама, в котором ты окажешься, когда все изучишь и убедишься, что отправить экспедицию на поиски Ан-Кирилнара и впрямь необходимо, но это заикающееся, жалкое подобие владыки опять будет твердить, что казна империи пуста.

– Может, просто укажешь нам путь к горшочку с золотом? Он был бы весьма кстати, – глумливо проговорил Джирал.

И опять повисла пауза, смысл которой Арчет постепенно начинала понимать: это был упрек. Кормчий вновь заговорил ледяным тоном школьного наставника:

– Вообще-то, Джирал Химран, я именно это и собираюсь сделать. Так что тебе не помешает поумерить свою царственную спесь и внимательно выслушать то, что я скажу.

Некоторое время спустя, все еще в одиночестве, но в общих чертах следуя направлению, указанному призраком, считавшим себя его матерью, Рингил натыкается на мощеную дорожку, проложенную через болото.

Глядеть особо не на что: истертый, поцарапанный белый камень, от грязи в черную крапинку, в лучшем случае пару футов шириной, почти не видный посреди болотной травы, чьи длинные стебельки растут и по обочинам, и между плитами, которыми вымостили дорожку. Рингил, мыском сапога расчистив один камень, с любопытством его изучает. Похоже на тропинки, проложенные в Луговинах в Трелейне, включая те, которые ведут к воротам его дома – или, по крайней мере, на то, как они могли бы выглядеть через тысячу лет.

Без подсказки Ишиль он ничего не заметил бы.

Он смотрит налево, потом направо, пожимает плечами и выбирает направление будто бы в ту сторону, где на горизонте виднеется огонек костра, похожий на небрежный росчерк пера. Внутри него словно оттаивает кусок льда, сочится водой: Рингил смутно осознает, что доволен таким поворотом. Идти теперь легче, сырая почва под ногами не прогибается при каждом шаге. Шаги по твердому и устойчивому камню отдаются звоном, и хотя по обеим сторонам дороги время от времени возникает паутина, она не приближается и не пересекает тропу.

Зато в конце концов он находит черепа.

Десятки – может, сотни – ухмыляющихся черепов усеивают болото слева и справа от дороги. Каждый насажен на низкий пенек, серый и потрескавшийся от старости. Сотня с лишним пар глазниц, расположенных на одном уровне, промытых насквозь холодным ветром, обозревает болотный горизонт. Если бы не безупречная строгость часового в каждом пустом взгляде, это могли бы быть необычные надгробия в честь павших в давно забытой битве – воинов некоей расы, предпочитающей после смерти любимых не закрывать их лица грудами холодных камней.

Но это не надгробия.

Рингил неохотно останавливается там, где один из черепов виднеется в двух шагах слева от тропы. На нем еще есть волосы – давно мертвые седые пряди ниспадают, прикрывая одну глазницу, словно магическим образом выпрямленная паутина. Он садится на корточки, убирает волосы с лица, касается кости и аккуратно давит на пожелтевший висок. Тот не поддается. Череп намертво приделан к пню, в точности как когда-то еще живая голова. Он уже видел такое – это олдрейнское колдовство; излюбленная тактика, которую Исчезающий народ пускал в ход против людей, пытавшихся бросить им вызов. Ситлоу однажды сказал ему, что головы будут жить вечно, если пенькам хватит воды.

Значит, здесь когда-то случилась засуха, либо прошло так много времени, что разум Рингила отказывается даже мимоходом это осознавать.

«Или Ситлоу тебе солгал».

Он выпрямляется, скривившись. Эту гипотезу ему не хочется принимать во внимание. Ситлоу – олдрейнский военачальник, кровожадный, жестокий и гордый, осененный мелькающими молниями, воплощение мифов о двендах, сражающий любых врагов с бесстрастным равнодушием – с этим, да, с этим Рингил может жить. Но Ситлоу-двенда, бессовестный и неразборчивый в средствах, словно какая-нибудь сладкоголосая шлюха из портовых трущоб…

Ладно. Значит, миновала целая пропасть времени, из-за чего даже колдовство олдрейнов наконец ослабло и потеряло власть над силами разложения.

Звучит логично, да – вот он и отыскал выход из тупика. Теперь можно расслабиться.

Наверное, ему не удалось отыскать Ситлоу в Серых Краях, потому что какой-то огромный… качающийся… механизм, что-то вроде неохватных кометных орбит, про которые Грашгал пытался ему рассказать бессонной ночью накануне битвы на побережье Раджала, или… нет, погоди-ка, все куда проще. Это… взлетело крыло некоей громаднейшей временной-ветряной мельницы и снова унесло Исчезающий народ прочь; открылся провал шириной в множество сотен тысяч лет, и олдрейны со всеми своими хитростями необратимым образом остались на дальней стороне.