Я был достаточно умудрен опытом, чтобы не играть с судьбой: старался не уезжать далеко от дома, передвигался медленно и осторожно, как те пони с провислой спиной, что с трудом бредут по кругу на фермерских ярмарках. Иногда я вроде бы замечал в фаре Ракеты золотой глаз, но это каждый раз происходило спонтанно, а когда я смотрел прямо в фару, ожидая появления глаза, этого не случалось. Ракета приняла мои осторожные прикосновения и слушалась меня, хотя я чувствовал по тому, как плавно вращаются педали и плывет цепь, по тому, как щелкает велосипед на поворотах, что Ракете, как всякому породистому скакуну, хотелось нестись во весь опор. Я понимал, что мне еще многое предстоит узнать о своем двухколесном друге.

Моя губа зажила, лицо тоже. Но моя гордость осталась уязвленной, а уверенность в себе дала трещину. С этими ранами, которые никак внешне не проявлялись, я был вынужден жить дальше.

Однажды в субботу мы всей семьей отправились к общественному плавательному бассейну, где всегда было полно школьников. Правда, вынужден вам сообщить, что вход в бассейн был разрешен только белым. Едва мы добрались до бассейна, мама живо бросилась в покрытую рябью голубую воду, а папа уселся в шезлонге и отказался плавать, как мы его ни упрашивали. Мне тогда не сразу пришло в голову, что в последний раз отцу пришлось купаться, когда он видел мертвеца, погрузившегося вместе с автомобилем на дно озера Саксон. Я немного посидел рядом с отцом, пока мама плескалась в бассейне, и рассказал ему в третий или четвертый раз о необыкновенной силе и точности броска Немо Керлисса. На этот раз все внимание отца целиком принадлежало мне — ведь рядом не было ни телевизора, ни радио, к тому же он сам хотел сосредоточиться на чем-то, никак не связанном с водой, на которую, похоже, он не испытывал ни малейшего желания смотреть. Он предложил мне поговорить о талантах Немо с тренером Мердоком, чтобы сам тренер убедил маму Немо позволить ему играть за младшую лигу. Этим советом отца я решил воспользоваться позже.

Ближе к полудню возле бассейна появились Дэви Рэй Коллан со своим шестилетним братом Энди и родителями. С лица Дэви уже сошла большая часть синяков. Родители Дэви Рэя уселись рядом с моими, и разговор у них, конечно, зашел о братьях Брэнлин, о том, что с ними делать, потому что я и мои друзья оказались не единственными, кто был жестоко избит этими мерзкими отродьями. Ни мне, ни Дэви не слишком хотелось вновь переживать подробности своего поражения, и потому мы, попросив у родителей денег на молочный коктейль, отправились к «чертову колесу», зажав по долларовой бумажке в руке. Энди тоже хотелось увязаться за нами, но его не отпустила миссис Коллан, и он проводил нас хныканьем.

«Чертово колесо» находилось на другой стороне улицы, напротив бассейна, рядом с выкрашенным в белый цвет оштукатуренным зданием с белыми потеками на крыше. Перед ним высилась статуя белого медведя, вся покрытая надписями: «Мы лучше всех — выпускники 64-го», «Луи, Луи!» и «Дебби любит Арахис», а также множеством других весьма вольных высказываний. Мы с Дэви сходились во мнении, что мистер Самптер Вомак, владелец «чертова колеса», наверняка полагал, что Арахис — имя какого-то парня, да никто и не пытался его разубедить. «Чертово колесо» считалось главным местом сборищ тинейджеров. Трудно было устоять перед соблазном отведать гамбургеры, хот-доги, жареный картофель и едва ли не тридцать сортов молочных коктейлей с разным вкусом — от персикового до рутбира, корнеплодного пива, оттого на местной стоянке всегда собирались старшеклассники — парни и девицы, приехавшие в родительских автомобилях или грузовичках. Эта суббота не стала исключением. Легковушки и пикапы стояли очень плотно, борт о борт, с открытыми окнами, и из радиоприемников лилась музыка, пахучая и пряная, как дымок от жаровен. Я вспомнил, что именно здесь как-то видел Малыша Стиви Коули в его Полуночной Моне, а вместе с ним — молоденькую светловолосую девушку. Ее голова покоилась на плече Стиви. Волосы у него были черными как смоль, а глаза — голубыми, словно вода в бассейне. Когда я проходил мимо, Малыш Стиви мельком взглянул на меня. В тот день я не разглядел лица девушки Малыша Стиви и теперь подумал о том, знает ли она, что Стиви стал призраком и гоняет теперь за рулем Полуночной Моны по дороге между Зефиром и Юнионтауном.

Дэви, всегда отличавшийся решительностью, мгновенно выбрал себе «Джамбо с перечной мятой» и получил свой коктейль и пятьдесят центов сдачи. Меня он отговорил брать «простой с ванилью».

— Ваниль — это неинтересно, такой коктейль можно получить где угодно! — сказал он мне. — Попробуй… — Дэви провел пальцем вдоль доски с написанными мелом названиями коктейлей. — Попробуй с арахисовым маслом!

Я так и сделал. И не пожалел, потому что это был лучший коктейль, который я пробовал в жизни. То был стаканчик с замороженной и наполовину растаявшей смесью, вкусом напоминавшей шоколадные конфеты «ризес». А через минуту случилось это.

Мы шли через парковку под лучами палящего солнца с большими белыми картонными стаканчиками, наполненными ледяными коктейлями. На стаканчиках была красная надпись «чертово колесо». В тот момент зазвучала песня. Вначале она донеслась всего из нескольких машин, но потом и в других машинах ловкие пальцы тинейджеров подкрутили ручки настройки и нашли нужную станцию. Приемники были включены на полную громкость, и музыка поплыла из динамиков во все стороны, растекаясь в горячем летнем воздухе. Через несколько секунд одна и та же песня играла во всех машинах на парковке. Несколько автомобилей завелись и с урчанием отъехали. Молодой смех искрами разлетался в воздухе.

Я остановился и замер. Просто не мог сойти с места. Эта музыка не была похожа ни на что слышанное мною раньше: голоса молодых певцов сплетались, потом звучали порознь и вновь сливались в какой-то фантастической, неземной гармонии. Голоса взмывали все выше, как переполненные счастьем полета птицы, а в основе этой гармонии лежали неистовый ритм ударника и звенящее бренчание гитар, от которого по моей обожженной солнцем спине пробегал холодок.

— Что это такое, Дэви? — спросил я. — Что за песня?

— …Тусуюсь… я тусуюсь… и тусуюсь… ва-а… ва-а… ву-у-у-у…

— Что это за песня? — снова спросил я, охваченный паникой, что так ничего о ней и не узнаю.

— Разве ты еще не слышал? Все старшеклассники только ее и поют.

— …Снова дорогой привычной я выезжаю в путь… Туда, где клевых парней я