Первый из этих дополнительных анализов имел своим предметом понятие «материя». Борясь с материализмом, Беркли, естественно, обратил критическое своё внимание на понятие «материя», как на основное онтологическое утверждение материалистов. Онтология материалистов, по сути дела, вся выражена в тезисе, что ничего не существует, кроме «материи», из которой состоят все вещи предметно-чувственного мира. Беркли указал на метафизический характер этого понятия, который в принципе противопоказан сенсуалистической гносеологии, на которую опираются все материалисты и вообще все сторонники эмпирического знания[154]. Так что с точки зрения последовательно осуществлённой сенсуалистической гносеологии понятие «материи» вообще должно быть признано фикцией, просто словом, которое не обозначает никакой онтологической реальности. Если же всё-таки эмпирики-материалисты оперируют этим метафизическим понятием, то тем самым они вносят в своё умствование коренное противоречие, которое дисквалифицирует всё их умствование.

Второй, после разбора понятия «материя», дополнительный, к основной теме – гносеологической, оригинальный анализ Беркли имел своим предметом сущность т. н. «общих представлений». С точки зрения последовательно проведённой сенсуалистической гносеологии, как известно, все понятия, именно потому, что все они имеют общий характер, никакого познавательного значения не имеют. Такая гносеологическая позиция называется «номинализмом», и все сенсуалисты этот свой номинализм всячески подчеркивают. Это последовательно, так как за отрицанием рационалистической гносеологии, что для сенсуалистов принципиально, необходимо отрицать и познавательную ценность понятия, ибо на признании познавательной ценности понятия вся рациональная гносеология и строится. Вместо понятия, всегда имеющего общий характер, сенсуалисты предлагают считать носителем знания исключительно только индивидуальное представление как копию индивидуального познаваемого предмета, хранящуюся в памяти человека. Но это в теории. На практике же все сенсуалисты в качестве носителя знания использовали т. н. «общее представление». О природе «общих представлений» теоретизировали ещё в античной философии, а в новоевропейской философии это теоретизирование, как мы уже знаем, воспроизвёл Гоббс[155]. По сути дела, «общие представления» сенсуалистов в познавательной сфере имели ту же функцию, что и общие понятия у рационалистов. Своим анализом сущности «общих представлений» Беркли стремился доказать, что таковых познавательных единиц в психической реальности не существует, что это просто недоразумение или же вынужденная фикция. Сущность доказательства Беркли сводится к следующему.

Каждое представление, конечно, всегда строго индивидуально. В словосочетании же «общее представление» содержится очевидная логическая ошибка «contradictio in adjecto» (= противоречие в определении), которая, ошибка, есть свидетельство абсолютной бессмыслицы этого словосочетания. Попытка придать словосочетанию «общее представление» рациональную осмысленность должна привести к необходимости отождествить по своему смыслу категории «индивидуальность» и «общность», что есть абсурд (= всё та же бессмыслица). Да и практика опровергает фактическую возможность «общего представления». Ведь практика в данном случае есть содержание психического состояния человека. Каждый индивид может проверить содержание своей душевной сферы и попытаться обнаружить в ней что-то подобное «общему представлению». И ничего там подобного нет. Все представления там строго индивидуальны. Например, никаких «общих треугольников» никто в своей душе обнаружить не может. «Треугольник» может быть представленным в душе прямоугольным, тупоугольным, остроугольным, равносторонним, но никогда не совмещающим все эти признаки. «Человек» так же может быть представлен только с вполне определенными и точными признаками, обозначающими его половые, возрастные, расовые и внешние особенности, но не как представление, совмещающее в себе все эти особенности. И так дело обстоит со всеми представлениями – все они, именно потому, что они представления, имеют строго индивидуальный характер, и никогда не имеют и не могут иметь характера общего. В таком ходе рассуждения, доказывающего бессмыслицу и фактическую невозможность «общих представлений», Беркли дал пример максимальной последовательности в осуществлении сенсуалистической гносеологии с её неизбежным номинализмом. Если номиналисты до Беркли просто отрицали понятие как средство познания по той причине, что понятие имеет общий характер, а окружающая человека вещественно-чувственная действительность состоит из индивидуальных предметов, то Беркли указал на необходимость отвергнуть и «общее представление» как средство познания по той же самой причине, по которой номиналисты отвергают понятие как средство познания, – из-за того общего характера, который произвольно представлению усваивают непоследовательные мыслители-сенсуалисты. Кто ради последовательности отрицает понятие как средство познания, тот необходимо должен отвергнуть и общее представление как средство познания.

Дальше в критике сенсуалистической гносеологии идти некуда. Но ради формального завершения дела напрашивается формулирование нигилистического вывода, что на пути сенсуалистической гносеологии истинного знания достичь в принципе невозможно. Этого вывода Беркли не сформулировал. Впоследствии это сделал Юм. Кроме того, остался без достаточного прояснения вопрос о причине использования в качестве познавательного средства «общих представлений». Ведь если это фикция, не могущая дать настоящего знания, то почему всё же она так прочно укрепилась в познавательной практике человека. Ответ на этот вопрос подсказывается в том факте, что в некоторых словах человеческой речи, особенно это заметно в существительных, содержится общий характер. На этот факт обращал внимание уже Локк. Люди, оперируя с детских лет словами своего родного языка, существительные которого обозначают не индивидуальные предметы окружающего мира, а некие общности, группы сходных предметов, привыкают к такому общему характеру обычного своего словоупотребления и не усматривают здесь никаких проблем, ибо практической жизни такое словоупотребление не мешает. Проблема возникает при попытке теоретического объяснения происхождения этой «общности» в существительных. И следует признать, что чисто естественно-научным способом эту проблему разрешить невозможно. Естественно-научный способ решения этой проблемы должен был бы исходить из естественно-научного разрешения более общей проблемы – происхождения человеческого языка, а эта проблема связана с ещё более общей проблемой – происхождения человека из животного. Но у животных нет ни языка, ни, тем более, способности оперировать существительными, имеющими абстрактно-общий характер. Следовательно, естественно-научный способ теоретизирования здесь бесплоден. Если не довольствоваться состоянием перманентного скептицизма с его неизбежным нигилистическим выводом, состоящим в констатации незнания как естественного состояния и предела познавательной способности индивида (а довольствоваться таким состоянием продолжительно психологически невозможно), то остаётся только один выход – принять то объяснение происхождения общего характера слов человеческого языка (прежде всего, конечно, существительных), которое предлагает традиционно-религиозная метафизика. Сущность этого объяснения состоит в том, что общий характер слов человеческого языка не изобретён человеком, а дан ему извне в самом начале его культурного бытия. В религиозной традиции такой внешний источник называется «Божественным Откровением», но если такое обозначение по тем или иным причинам признаётся неприемлемым, то уж, во всяком случае, невозможно отрицать сам факт наличия в самом начале культурного бытия человека языка, в котором, во всяком случае, существительные имеют общий характер, в принципе не объяснимый теорией эволюции.

Итогом гносеологических анализов Беркли можно считать им же самим составленную формулу – «esse est percipi» (= «существовать значит быть