Самым серьезным противником Годуновых являлись именно князья Шуйские. Как уже говорилось, они играли при дворе московских государей роль «принцев крови». Главой же их партии являлся Иван Петрович. Английский торговый агент в Москве Джером Горсей сообщает: «Князь Иван Васильевич[379] Шуйский, первый князь царской крови, пользовавшийся большим уважением, властью и силой, был главным соперником [Бориса Годунова] в правительстве, его недовольство и величие пугали»[380].

Будучи, как и династия московских Даниловичей, потомками великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича, Шуйские должны были, как уже говорилось, считаться «…персонами, имеющими право на великокняжеский престол в случае вымирания Московского рода»[381]. Василий Васильевич Шуйский, хотелось бы напомнить, еще в 1538 г. затеял породниться с династией московских государей, да умер рановато, затея не успела принести ощутимой выгоды… Но право на старшинство среди прочих князей Рюриковичей оставалось за Шуйскими. Это право в будущем приведет на трон князя Василия Ивановича Шуйского.

Именно в них, а не в Годуновых, должна была видеть московская знать, да и все русские люди, сколько-нибудь сведущие в вопросах престолонаследия, самых вероятных преемников царя Федора Ивановича. А он к моменту восшествия на престол весной 1584 г. продолжал оставаться бездетным. Был, конечно, царевич Дмитрий Углицкий. Но, во-первых, всякое может произойти с младенцем… собственно, в конечном итоге и произошло. Во-вторых, считать царевича законным сыном, при таком количестве браков, каким прославился Иван Грозный, не получалось[382]. Шуйские считались на порядок знатнее Годуновых, хотя Годуновы и происходили из старинного боярского рода.

Кроме того, при Федоре Ивановиче семейство Шуйских располагало талантливыми, крупными деятелями. В их числе – полководцы Иван Петрович Шуйский, Василий Федорович Скопин-Шуйский (соратник первого по «псковскому сидению»), а также мастер интриги Василий Иванович Шуйский, будущий царь. Иначе говоря, Шуйским было кого выдвигать в Боярскую думу, на высшие посты в армии, а при необходимости – и на престол московский.

Первое время это семейство благоденствовало.

Иван Петрович получил в кормление Псков и Кинешму.

Князь Василий Федорович Скопин-Шуйский – Каргополь.

Василий Иванович встал во главе Московской судной палаты.

Все они имели боярский чин[383], и с тем же чином к ним присоединился в Боярской думе князь Андрей Иванович Шуйский, еще один удачливый полководец.

Князь Дмитрий Иванович Шуйский, занимавший «дворовый» пост кравчего, получил доходы с Гороховца, а в 1586 г. также сделался боярином.

Шуйские, ссылаясь на родство с князем А.Б. Горбатым, казненным еще в 1565 г., присоединили его земли к владениям семейства.

Особую почесть оказали именно князю И.П. Шуйскому: Псков ему отдали в кормление «…обеима половинами и со псковскими пригороды, и с тамгою, и с кабаки, чего никоторому боярину не давывал государь»[384]. Современный историк А.А. Аракчеев добавляет: «В писцовой книге Пскова 1585 г. зафиксировано, что князь собирал в свою пользу пошлины на Соляном дворе: „кладьбу“ и „подымное“. Только доходная торговля солью могла приносить почти рубль еженедельных доходов. В Псковской земле князь также располагал обширными владениями: селом и 12 деревнями в Каменской, Корельской и Пецкой губах Псковского уезда, а также 14 деревнями в Островском уезде»[385]. Кинешма же представляла собою крупный город, дававший большой доход от солеварения.

Как пишет А.П. Павлов, «Шуйские имели поддержку среди церковных иерархов (их сторонниками были глава русской церкви митрополит Дионисий и владыка Крутицкий епископ Варлаам Пушкин), московского купечества и, вероятно, части уездного дворянства»[386].

Наконец, Шуйские постоянно получали высокие посты в действующей армии, воеводствовали в крупнейших городах.

Сторонником Шуйских являлся старый военачальник князь Иван Федорович Мстиславский. Первый среди бояр в Думе, он считался знатнейшим аристократом России. Как Гедиминович, он нес в своих артериях и венах кровь монархов – великих князей Литовских, а потому при отсутствии сильных претендентов среди Рюриковичей мог сам оказаться видным кандидатом в русские государи. К этой же «партии» примыкали Шереметевы, Головины, Колычевы, а также князья Воротынские и Куракины. До поры до времени они удачно продвигались по службе.

Итак, Шуйские собрали могучую силу. Они были богаты, знатны, имели широкий опыт вооруженной борьбы, понаторели в придворных интригах. Пользуясь собственным высоким положением и, не менее того, поддержкой многочисленных сторонников, также имевших немалый вес, они могли оказывать серьезное влияние на важнейшие государственные дела.

Важно понимать, какова была ставка в сложной политической игре, шедшей на протяжении первых лет царствования Федора Ивановича.

Конечно, на первом плане видна борьба за влияние на государственные дела наивысшей важности, на распределение чинов при дворе, в Думе, приказах, на воеводстве в городах и полевых соединениях. Подобное противоборство «партий» в тех или иных формах существует, наверное, при всяком монаршем дворе. Для Московского государства и Российской империи оно является частью повседневной жизни военнослужилого класса. Однако за очевидными явлениями политической реальности скрываются не менее важные, но да леко не столь заметные процессы. Они вроде валунов под темной водой: трудно заметить их с палубы корабля, зато легко получить гибельную пробоину от столкновения с ними.

Действиями многих великих честолюбцев руководил в то время один факт, относящийся скорее к медицине, чем к политике. Ирина Годунова, пусть и ставшая царицей, на протяжении многих лет не могла произвести на свет жизнеспособного ребенка.