Ситуация с Мелорой и равенством голосов повторилась, разве что сейчас последним говорил правящий Ортахарны. Который с чувством собственной значимости выдержал драматическую паузу (за что мне снова захотелось приложить его головой о стол) и произнес:

— Смертная казнь.

Ему жена сегодня ночью не дала, что ли?!

— Благодарю, — спокойно произнес Рэйнар. — Принимая во внимание ваши заявления и все обстоятельства, которые мной были изучены и тщательно взвешены, обозначаю приговор для местрель Ярлис. Смертная казнь.

Э… что?! Чего?!

Я покосилась на Мирис, словно она могла опровергнуть то, что сказал Рэйнар, но Мирис, кажется, была близка к обмороку. Взгляд метнулся к Мелоре, которая побелела еще сильнее, затем к ее отцу. Она смотрела на него, но он на нее не смотрел. Ни слова не произнес даже. Тут вообще никто ни слова не произнес, признавая право сильнейшего, то есть решение Рэйнара.

Они что, все со скалы попадали, что ли?!

— Перейдем к вопросам компенсации для эссы Ладэ и эссы Хайм…

Какая компенсация?!

Я попыталась поймать Рэйнаров взгляд, но он, походу, присоединился к команде Гроу, то есть на меня не смотрел.

— Эссе Хайм назначается…

Я пропустила часть фразы, потому что снова уставилась на Мелору. На отца она больше не смотрела, я вообще не уверена, что она куда-то смотрела, потому что ее трясло. Наверное, именно в эту минуту я поняла, что это не прикол. Что все это закончится здесь и сейчас, то есть… нет, они же не прибьют ее прямо здесь, но…

— …Вам есть что сказать?

— Нет, местр Халлоран. — Сдавленный шепот Мирис напоминал писк.

— Компенсация для эссы Ладэ.

Вот теперь ему пришлось на меня посмотреть, и я поняла, в очередной раз за все это время, что да. Это правда.

Мелору действительно казнят.

— …перевод осуществляется в течение двух часов после закрытия настоящего заседания. Вам есть что сказать, эсса Ладэ?

Я эти слова слышала раз десять от Леоны, когда мы репетировали. Вот только сейчас мой голос прозвучал гораздо глуше и ниже, чем я рассчитывала.

— Да, местр Халлоран. — Мне пришлось сделать глубокий вдох прежде, чем я поднялась. — Я прошу вашего разрешения обратиться к Совету.

— Разрешаю, эсса Ладэ.

На подиум я поднялась, чувствуя, что меня колотит. Сейчас мне потребовались все силы, чтобы не хлопнуться в обморок.

Ильеррская, напомнила я себе.

Ильеррская.

— Добрый день. — Мой голос звучал абсолютно спокойно, поэтому казался мне чужим. Я обвела взглядом собравшихся, от этого драного набла из Ортахарны, сидящего с одного края стола, до отца Мелоры, застывшего на другой стороне. — Я хочу воспользоваться своим правом отказаться от компенсации и взамен просить вас о снисхождении.

По рядам правящих прошел шепот и переглядывания: очевидно, они не ожидали, что кто-то мне сообщит о такой возможности. Ну, ребята, теперь мы с вами на равных. Я тоже не представляла, что вы мне тут устроите.

Когда на моем месте была Мелора, она стояла так, что не видела Гроу, я же не видела только Мирис. Зато Джерман и местрель Ярлис, сидевшие не так далеко друг от друга, сейчас были в масках, как сказала бы Теарин. Первый по-прежнему на меня не смотрел, а вторая смотрела сквозь. Минуты, когда она вглядывалась в лицо отца, пытаясь понять, почему он ее не защитил, уже прошли, и сейчас в ее глазах то и дело сквозили обреченность и пустота.

— Прежде чем я озвучу свою просьбу, я бы хотела ее объяснить. — Я сцепила руки, но тут же избавилась от этого жеста, понимая, насколько он выдает то, что творится внутри. — Когда я падала с балкона, это были несколько самых страшных секунд в моей жизни, пока Гроу… ферн Гранхарсен меня не подхватил. Он спас мне жизнь, и, воздействуя на Мирис, он спас меня второй раз.

В сторону Мелоры и Гроу я больше не смотрела, теперь не сводила глаз с тех, кто сидел за столом. Избегая взглядов Рэйнара и Вэйлара, потому что именно остальные делали меня сильной.

— Не знаю, во что бы превратилась моя жизнь, не решись он на это. — Дальше я продолжала уже спокойнее, словно из меня вытянули все чувства. — Знаю только одно, что если бы не он, я бы сейчас не дышала и не могла на вас смотреть. Мое сердце не билось бы, а местрель Ярлис пришлось бы жить с этим. Я не верю в ее раскаяние.

Тишина в зале стояла такая, что я слышала даже дыхание Мирис за спиной, мне казалось, я слышу дыхание всех, кроме собственного.

— Но я верю в то, что жизнь — самая большая ценность в этом мире. Отнимать ее не вправе никто ни по какой причине, будь то состояние аффекта или наказание за преступление…

— Позвольте вас перебить, эсса Ладэ, — вперед подался правящий Ортахарны. — Как вы только что сказали, если бы не ферн Гранхарсен, вас не было бы в живых. Но, возможно, в живых не было бы не только вас, но и эссы Хайм. Вмешательство в психику человека несет за собой серьезные последствия.

— Я знаю. Но мы обе здесь.

— И это все искупает?

Я посмотрела на него в упор.

— Нет. Но это не значит, что высшая мера что-то исправит.

Он снова открыл было рот, но продолжить ему я не позволила.

— Равно как не считаю, что ферн Гранхарсен заслуживает столь сурового наказания. Я прошу смягчения наказания, — я снова прошлась взглядом по собравшимся, — для ферна Гранхарсена и местрель Ярлис.

После моих слов в зале на миг повисла тишина, которую снова нарушил этот недобитый набл из Ортахарны:

— Какая наглость! Вы всерьез думаете…

— Местр Фарранган, вы позволите мне сказать? — Голос Рэйнара прозвучал так, что правящий осекся и стал пунцовым.

— Да, местр Халлоран, но…

— Но?

Рэйнар едва к нему повернулся, но тот слегка просел на стуле и затих. Выждав воспитательную паузу, взгляд бросили на меня.

— Эсса Ладэ, вам придется выбрать.

Я не пошевелилась. Не была уверена, что смогу вообще сдвинуться с места.

— Мы можем вынести на обсуждение только одну вашу просьбу.

«Она одна, — хотела сказать я. — Я не могу выбрать».

Вместо этого посмотрела на Гроу и на Мелору. Озноб, который меня прошил при мысли о том, что этой женщины не станет, прокатился по всему телу, и не спасали от него ни мысли об Ильеррской, ни мысли о том, что она отправила меня умирать, а потом просто вышла из номера.

— Вы готовы сделать выбор, эсса Ладэ?

Она отправила меня умирать, а потом просто вышла из номера.

— Джерман Гроу, — сказала я, чувствуя, как набатом в ушах звучит пульс. И тут же поправилась: — Ферн Гранхарсен.

— Это все, что вы хотели сказать, эсса Ладэ? — Сейчас на меня смотрел Председатель.