— А ну тихо! — проорал я. — Значит так. Вернуть к жизни мертвых я не смогу. Но от власти этой дряни вы теперь будете освобождены.

— Глупец! Из-за тебя нас всех убьют, всех! — проорал забытый староста. — Они не оставят нападения без ответа…

Этот раз крик оказался заткнут моим кулаком. Достало меня это ничтожество. Просто до печенок достало. И так последние дни выдались нервными, а тут еще он со своими предостережениями. Благо удар в живот надолго заткнул недоноска, принявшегося хватать ртом воздух.

— Мы уже истребили сотни этих тварей, — сообщил я толпе. — Уничтожим и остальных. Будьте уверены. А сейчас, лучше ответьте на вопросы. Ты, — палец указал на сохранившего спокойствие мужика в мятой рубахе. — В селении осталась нежить?

— Так это… У нас был только сторож у ворот, да охрана при старосте. Больше никого.

— Хорошо. Скажи, далеко отсюда база нежити?

— Недалече будет. Если выйдете за ворота, то да полной темноты можете и успеть добраться. Оно вона в той стороне, — ответил селянин, махнул рукой на юго-запад.

Нет уж, сейчас, имея в распоряжении всего лишь шестерых оруженосцев, я никуда идти не собирался. Лучше было подождать оставшийся отряд, переночевать в тепле, а уже утром отправиться добивать нежить. По счастью, ждать подхода основных сил оставалось не долго. Враг не успеет контратаковать.

— Сигурд, Дэнис, Малькольм, — обратился я к оруженосцам, — отправляйтесь на северную, южную и западную стены, следите за окрестностями. Генрих — организуй селян, пусть сожгут мертвецов. Ночевать будем в доме старосты.

— А что делать с ним самим? — спросил Гвинед.

Я обратил взгляд на сжавшегося в испуге мужика. Жалкий, слабый и тем не менее он сотрудничал с нежитью. Если оставить такого в живых, то как к подобному отнесутся селяне и мои собственные солдаты? А значит, он должен умереть. Приказать исполнить приговор Гвинеду? Он выполнит поручения без всяких возражений, вот только если я выношу приговор и имею под рукой меч, то почему исполнять его должен кто-то иной? Разве это не станет попыткой переложить ответственность? Я крепче сжал рукоять меча, глядя на замершего в ожидании вердикта старосту. Постарался выдохнуть засевшее в груди напряжение.

— Он должен умереть. Я сам исполню приговор.

— Нет, прошу, не надо. Я исправлюсь, я сделаю все, что только скажете, только не убивайте! — закричал староста. Упав на колени, он пополз ко мне, не переставая умолять, но на половине пути оказался пригвожден к земле сапогом Гвинеда. Оруженосца мольбы ничуть не тронули, впрочем, как и жителей Топкой. Я специально огляделся по сторонам, но обнаружил на лицах лишь презрение и гнев. Сочувствующих старосте не нашлось. А значит мой приговор был верным. Именно так!

Обнажив меч, с удивлением обратил внимание на дрожь рук. Странно. Я ведь уже не раз сражался, участвовал в уничтожении деревни еретиков. Так почему сейчас так нервничал? Может потому, что прежде убивал лишь в бою, а здесь, перед моими ногами валялся безоружный человек, которого требовалось прикончить?

Но что с того, это же не человек на самом деле, а просто программа! Но как же реалистично… Как похоже на настоящие эмоции. Я почувствовал комок в горле, поймал выжидательный взгляд Гвинеда. Вокруг принялись раздаваться злобные и торжествующие крики распаленных зрителей. Жители явно углядели в старосте символ всех их прошлых бед, хотя они ведь и сами подчинялись нежити.

Лишние мысли. Глубоко вздохнув, я поднял над головой меч и тут же ударил. Земля окрасилась красным, а в сторону укатилась голова. Работа была выполнена.

— Сожгите его вместе с нежитью. Об исполнении доложите, — максимально твердым голосом произнес я, после чего направился в лишившийся хозяина дом.

Уже там я уселся за пустой стол и глубоко задумался. Моя жизнь в новом мире повернулась какой-то странной стороной. Она оказалась совсем не такой, как я представлял. Замок, верные солдаты и подданные имелись, как и было обещано, но вместе с ним налетела и целая свора неприятным обязанностей. Так стоило оно того? Может быть лучше была бы прошлая спокойная размеренная жизнь? Хотя, это всего лишь бесполезный риторический вопрос. Я уже находился в срыве, дорога назад была отрезана.

— Вот, выпейте сир, — перед моим носом опустилась кружка, наполненная чем-то спиртным. Поставивший ее Гвинед уселся напротив, держа такую же емкость.

— Спасибо… — ответил я и, вновь поймав задумчивый взгляд оруженосца, спросил, — осуждаешь?

— Нет. Это же ваш первый казненный? Я вас прекрасно понимаю, сам через подобное проходил, когда еще служил у прошлого сеньора. Самого потом мутило, так что потребовалась целая бочка эля, чтоб отбить недомогание. Так что выпейте, точно поможет.

— Вижу, это у тебя лекарство от всех бед.

— Так точно, только оно и помогает не свихнуться с такой жизнью, — бодро ответил Гвинед, после чего залпом опрокинул в себя содержимое кружки.

Я усмехнулся, после чего последовал его примеру. И нет, на сей раз в планах не значилось напиваться до поросячьего визга. Иначе это и впрямь могло войти в привычку. Однако кружка довольно неплохого пива и впрямь оказалась кстати, успешно изгнав лишни мысли. Да и компания Гвинеда пришлась кстати. Под градусом он был довольно словоохотливым малым и мог рассказать немало интересных историй. Так что следующий час был проведен неплохо. А затем на хандру вовсе не осталось времени. В деревню прибыл основной отряд, так что пришлось договариваться с новым старостой о постое для солдат, распределении дежурства и горячей пище на всех. Также я не забыл о тренировке, а потому со всеми делами смог разобраться лишь к ночи.

О чем еще стоило упомянуть? Пожалуй, о том, что казнь пусть и оказалась неприятным событием, но была засчитана Системой в качестве выполнения задания. А уже полученного опыта хватило для достижения восемнадцатого уровня. Вместе с ним я приобрел одно очко к Силе и «Тренировку Силы магии II», увеличившую данную характеристику уже на семнадцать с половиной процентов или на пять единиц в численном выражении.

Только коснувшись головой подушки сразу провалился в глубокий сон. Зато на утро я проснулся бодрым и злым, готовый к новым свершениям.

Ночью нас никто не беспокоил. Нежить не сделала ни единой попытки отбить свою деревню. Тем не менее дозорные доложили, что противник о нашем присутствии знал. Солдаты несколько раз видели монстров, подходивших к селению. Впрочем, те не пытались атаковать, а мои воины не предпринимали попыток преследовать неприятеля. В темноте это было бы крайне плохой идеей. К утру же неприятель предпочел отступить на безопасное расстояние, но не оставил наблюдения. Однако нашим планам это помешать не могло.

Солдаты не торопясь поели, проверили амуницию и оружие, после чего отряд выдвинулся из деревни, направившись в указанном крестьянами направлении. Впрочем, особых подсказок нам и не потребовалось — хорошо протоптанная дорога была хорошо различима и при этом несла множество неприятных следов пребывания нежити. Сгнившие растения, пятна слизи, почерневшая земля — подобное упустить из виду было попросту невозможно. По этим отметинам мы и двигались, приближаясь к точке схождения высившихся с юга и запада гор.

И чем дальше шли, тем мрачнее становились окружающие виды. Случайно так произошло или это было следствием влияния нежити, но окружающая природа с каждым пройденным метром все больше обнажала «гнилостную» сущность. Земля под ногами вскоре обратилась чистой грязью, в которой увязали ноги и колеса телег. По сторонам стали попадаться мелкие озера, затянутые пожелтевшей ряской и самые настоящие болотца. Воздух наполнился влажностью, запахом затхлой воды и гниения. Уже очень скоро единственным путем к базе противника стала дорога, а вернее та развязшая от влаги тропа, что ее заменяла. Желающие отклониться от маршрута рисковали сгинуть в трясине. Единственное, что немного примиряло с такой действительностью — нежити передвигаться по болоту было также сложно как и нам, а потому постоянно мелькавшее в поле зрения разведка врага вскоре исчезла

Отряд замедлился. Все же его скорость определялась скоростью самого медленного бойца или в нашем случае — двигавшейся по грязи телеги. А транспорт через каждую сотню метров норовил застрять, да еще столь угрожающе скрипел, что, казалось, вот-вот развалится на части. Очень хотелось бросить телеги, но детали баллист были слишком массивными, чтобы переносить их на руках, а потому каждый раз солдаты вынуждены были вытаскивать