Мы приуныли, каждый ушел в свои мысли, но не только голод был тому виной.

Сигнус еще больше осунулся. Теперь он ночевал в часовне, но и там его не оставляли кошмары, заставляя вскакивать среди ночи, к неудовольствию Зофиила, угрожавшего выгнать Сигнуса в повозку, где его крики потревожат только Ксанф.

Рождество прошло, ребенок так и не родился, и Адела с каждым часом становилась все капризнее. Разрываясь между желанием вытолкнуть дитя из утробы и ужасом перед родовыми муками, она ни на минуту не отпускала Осмонда от себя. Ко всему прочему, бедный Осмонд, измученный придирками жены, не знал, как вести себя с Жофре. Он старался не встречаться с ним взглядом и упорно зазывал на охоту ничего не смыслящих в этом ремесле Зофиила и Родриго. Наригорм подливала масла в огонь, требуя, чтобы он взял на охоту ее. Осмонд отмахивался от девчонки, но даже он признавал, что Наригорм нет равных в выслеживании дичи. Необъяснимые отказы Осмонда ранили Жофре. Зофиил не упускал возможности съязвить, но Жофре упорно не замечал связи между намеками фокусника и внезапной холодностью Осмонда.

Тлеющее пламя полыхнуло на третий день после Рождества, на апостола Иоанна Богослова. В часовне оставались трое: я, Жофре и Зофиил. Утром мы проснулись в облаке пара от дыхания. Под скупыми лучами бледного зимнего солнца на траве блестел иней, а густая грязь на дороге превратилась в твердые колеи. Река все так же резво катила свои воды, но лужи на дорогах покрылись коркой льда. Из розовых ноздрей Ксанф вырывались клубы пара. За ночь вода в ведре успела замерзнуть, и Сигнус повел лошадь к реке.

Осмонд и Адела по-детски радовались сверкающему инею на ветках. Мы так долго ждали морозов, да что там — о них молилась вся Англия. Люди верили, что ледяная зима заморозит чуму, как раньше побеждала все летние хвори. Мне тоже хотелось так думать и не слушать Зофиила, который ворчал, что, раз чума появилась в год, когда не было жары, стоит ли ждать, что она исчезнет в мороз? Как бы то ни было, зима была нашей последней надеждой. Если она не прогонит чуму, то что тогда, на небесах или земле, способно с ней справиться?

Пришло время и мне отправляться в лес на поиски чего-нибудь съестного, когда Осмонд поднялся из крипты с сетью в руках. За ним следовала Наригорм. Встретив взгляд Жофре, Осмонд запнулся, но, преодолев замешательство, упрямо шагнул к двери.

— Осмонд, стой! — крикнул Жофре. — Если ты на охоту, я с тобой.

Осмонд обнял Наригорм за плечи и толкнул перед собой, словно щит.

— Нет, я иду ставить сети с Наригорм. Ты можешь попытать счастья в лесу. Если нам не повезет с утками, сгодятся голуби и куропатки. Кролики тоже сойдут.

Приняв его слова за чистую монету, Жофре схватил плащ.

— Ерунда, в лесу я поохочусь вечером. Берега покрылись льдом. Если поскользнешься, Наригорм не сможет тебя вытащить, и тогда вас обоих унесет течением.

— Я сказал нет! — гаркнул Осмонд.

Обиженный Жофре отпрянул.

— По отдельности мы добудем больше дичи, чем вместе, — буркнул Осмонд и, не дожидаясь ответа, вытолкнул Наригорм в дверь. Жофре так и остался стоять посреди часовни, словно побитый щенок, не понимая, за что наказан.

— Неужто тебя отвергли, красотка? — нарочито медлительно протянул Зофиил.

Жофре не подал виду, что слышал вопрос. Он уронил плащ на пол и подошел к окну, где остался стоять, погрузившись в невеселые думы.

— Не трогай его, Зофиил. — Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы голос прозвучал спокойно. — К чему нам ссоры?

Фокусник сделал вид, что не расслышал.

— Вот так картина: сердце красавицы разбито, и она в слезах смотрит в окно, как ее возлюбленный удаляется прочь. Сочинил бы ты об этом балладу, а, Жофре?

При упоминании своего имени юноша обернулся.

— Ты что-то сказал, Зофиил?

— Просто заметил, какую трагическую картину ты собой являешь: дева, отвергнутая возлюбленным. Хотя вряд ли ты девственник, Жофре. Уверен, в твоей постели кого только не перебывало!

Вряд ли Жофре понял все намеки Зофиила, но при упоминании постели он слегка покраснел.

— Не больше, чем в твоей, Зофиил, — дерзко ответил он.

— Так мало? Жаль. — Фокусник аккуратно смахнул с рукава соринку. — Но тут тебе не повезло — парочка-то оказалась женатой!

— Если ты про Аделу, то я не влюблен в нее, она для меня просто друг.

С каким простодушием Жофре угодил прямо в ловушку, которую расставил ему Зофиил!

— Нисколько не сомневаюсь, что юбки тебя не волнуют. Говорят, некоторые мужчины предпочитают курочкам петушков. Лично я нахожу подобную распущенность отвратительной. Впрочем, на сей раз ничего у тебя не выйдет — этот петушок окольцован. И как только ты со своим учителем умудряешься...

Внезапно поняв, к чему клонит Зофиил, Жофре вспыхнул и бросился на него с кулаками.

Фокусник ловко увернулся от удара. Пришлось мне встать между ними.

— Жофре, неужели ты не видишь, что он тебя дразнит? Ступай и обрати свой гнев на дичь, хоть какая-то выйдет польза! Вот, бери плащ!

Когда подталкиваемый мною Жофре уже стоял на пороге, Зофиил крикнул:

— Теперь твой дружок Осмонд вряд ли скинет перед тобой одежду. Не удалось с петушком, попытай счастья с лебедем! Уверен, он не откажет: спорим, уродцу редко перепадает и такое.

У меня руки чесались заехать Зофиилу в глаз, но вместо этого пришлось употребить все силы, чтоб удержать Жофре.

Полмешка буковых орехов, лещины и желудей — вот и вся моя добыча за день неустанных блужданий по лесу. Несколько часов пришлось топать по грязи, обходя угодья лесных кабанов, успевших хорошенько перекопать дерн в поисках пищи. Требовалась уйма времени, чтобы очистить скорлупу буковых орехов, чему мы и посвящали долгие зимние вечера, собираясь высушить и перетереть ядра в муку, если, конечно, не сгрызем их раньше.

К моему удивлению, дверь оказалась не заперта. Из склепа раздавался голос Сигнуса, который забавлял Аделу очередной историей. Они сидели рядом с жаровней, и при моем появлении лица их просветлели.

— Еще не началось?

Она покачала головой.

— Всему свое время. Радуйся отдыху, пока можно. Когда ребенок появится, у тебя не будет ни одной свободной минуты.

Сигнус встал и накинул на плечи пурпурный плащ.

— Если составишь Аделе компанию, я проведаю Ксанф.

— А я запру за тобой. Если Зофиил обнаружит, что часовня не заперта и его драгоценные ящики остались без присмотра, добра не жди.

Сигнус ударил себя ладонью по губам.

— Это я виноват! Так вот почему ты вошел! Я думал о своем, а тут еще Адела позвала...

При виде его перепуганного лица мне с трудом удалось удержаться от смеха.