Кстати – истории о сказочном замужестве. Дальневосточный жанр. Их здесь слышишь от каждого второго.

История номер один. Девушка получила образование, выучила английский, мать устроила её на работу в американскую фирму, в девушку влюбился австралиец, увёз её в Австралию, там женился, у них теперь свой дом – полная чаша; делать ничего не надо, муж в жене души не чает, ноги моет и воду пьёт; всё бы хорошо, но её мучает тоска по родине.

Номер два. Вполне взрослая женщина с двумя детьми и без мужа – нашла себе канадца через службу знакомств. Канадец богач, дом у него полная чаша, детей/жены не было, и ему скучалось. Теперь он счастлив, как телёнок, на свою русскую жену не нарадуется, потому что она по русской привычке печёт пирожки и носит их мужу на работу. Он даже показывает её своим знакомым, как чудо. Забот у неё нет, делать ничего не надо, но её мучает тоска по родине.

Номер три. Эту историю знаю сам. Сестра моего знакомого с Сахалина хотела по брачному объявлению выйти за шведа. Списалась с одним, съездила за его счёт в Швецию. Они пожили вместе, но ей не понравилось. Скучно. Муж обеспеченный, дом – полная чаша, делать ничего не надо, но муж, придя с работы, лежит, как бревно, на диване и смотрит телевизор. И опять же, тоска по родине. Чем всё это кончилось, уже не помню, но кажется, она развелась с этим и вышла замуж за другого шведа.

Общие мотивы: 1) Райская жизнь там; дом – полная чаша; ничего делать не надо. 2) Иностранный муж на свою русскую жену не нарадуется, ноги моет и воду пьёт. 3) Жену, тем не менее, мучает тоска по родине. Которая (тоска), однако, до решительных действий не доводит.

Самая сказочная – история номер четыре – абсолютно достоверная, ибо рассказана моряком, капитаном Кондрашиным, человеком, не способным на ложь или сообщение непроверенных сведений.

Итак, девушка ходила на теплоходе в загранку буфетчицей. В одном заграничном порту капитан вёл переговоры с грузоотправителем. Представителей фирмы пригласили на судно. Буфетчица им подавала угощение. По окончании переговоров глава фирмы, богач-новозеландец почтенного возраста, обратился к капитану: «Могу ли я поговорить с этой девушкой?» И тут же предложил ей руку и сердце, дав сроку думать до утра, ибо утром корабль уходит. И, чтоб всё было по-честному, отправился на берег, заплатил кучу денег и договорился, что их брак будет зарегистрирован утром же. Она ночь подумала; естественно, согласилась. Поутру брак был зарегистрирован, корабль ушёл, а буфетчица стала женой новозеландского миллионера. Недавно приезжала в гости к матери, рассказывала. Муж её обожает, ноги моет и воду пьёт, дел и забот у неё никаких, но мучает тоска по родине…

Дети в Уссурийской тайге

Нашлись Вериги. Мужичок, родом из здешней деревни, и его жена, простые и умные чистюли, повезли меня на машине в тайгу. Там, километрах в сотне от Арсеньева, пребывает младший Вериго, Серёжа. И с ним дети, сорок человек юннатов, его учеников. Вериги волнуются: можно ли проехать? Тайфун ведь. Вряд ли.

Уссурийская тайга совершенно не похожа на тайгу сибирскую или забайкальскую; скорее – на широколиственный лес юго-восточной Европы. Или на что-то японо-корейское. Или на джунгли. Тут всё особенное, и растительность, и живность. Водятся (пока ещё) уссурийские тигры, дальневосточные леопарды, красные волки, соболи. Растёт пихта, лиственница даурская, диоскорея, маньчжурский орех, ильм, несколько видов клёнов и дубов, совершенно непохожих на наши, европейские. Множество всяких бодрящих растений: элеутерококк, лимонник, аралия, чубушник. Попадается женьшень. Всё это выстроено в несколько этажей-ярусов. Далеко вверху, на высоте тридцати – тридцати шести метров – «крыша»: кедр корейский, лиственница, пихта. Пониже – берёза, липа. Ещё ниже тянут ветки клёны, орех, черешня. Под ними – сирень амурская, низкорослые ильмы. Ну, и подлесок: лещина, жасмин, бересклет. По веткам больших деревьев вьются дикая актинидия, именуемая «таёжным виноградом», и лимонник. В общем, растительное буйство. Как в амазонских лесах.

За пять дней дождя всё абсолютно залило водой. До лагеря действительно уже не доехать. Пришлось топать по шпалам, благо тут проходит железнодорожная ветка. Пришли к палаткам абсолютно мокрые.

Лагерь весь в воде, мороси и вязкой грязи, ходить по которой разумнее всего босиком или в пляжных тапочках. Любая одежда и обувь становятся мокрыми за пять минут.

Летают – несмотря ни на что – бабочки. Большие, синие, переливчатые. Какие звери самые диковинные в уссурийской тайге? Думаете, тигры? А я бы сказал – бабочки. Приморье – страна сказочных бабочек – крупных, переливчатых, причудливых. Лазоревое четырёхкрылое солнышко опустилось на песчаную прогалинку.

С Сергеем Вериго наблюдали, как вылупляется цикада из куколки. Дети сбежались тоже посмотреть – кроме тех, кто в это время собирал улиток. Кругом изобилие крупных улиток, дети их собирают, жарят и едят. Не от голода, а от скуки: на шестые сутки непрерывного дождя делать становится абсолютно нечего. Прекрасные дети, умные, ясноглазые, красивые. И сам Сергей прекрасен – их вдохновенный руководитель. Увёл детей в дебри, как Гаммельнский крысолов.

Лагерь отрезан дождями от Большой земли, реки уже начинают выходить из берегов, а дороги превращаются в реки. Парадокс: на шестидневном дожде, когда воздух весь пропитан водою, – в лагере нет воды. Ручеёк вырос в мутный поток, затопивший дорогу и часть поляны, вода в нём – жёлтая взвесь. Собираем дождевую влагу, но так как уже не льёт, а моросит, то это непросто. Пить нечего. И умыться нечем.

Родители, небось, нервничают. А детям у Вериги хорошо, и они совершенно не хотят домой, в сухость и тепло.

Я, кажется, заболеваю – следствие шести дней под сплошным и непрерывным дождём. Что болит – непонятно, но ломит мышцы и лихорадит.

…Я ушёл от младшего Вериго, из леса, где вымок до костей, – и тут дождь закончился, появилось небо и отроги Сихотэ-Алиня.

Еду во Владивосток на поезде Новочугуевка – Владивосток со станции Лимонник. Плацкарт. Сухо. Порадовали чудесным закатом: тёмные отроги Сихотэ-Алиня в синей дымке и ярко-оранжевые облака слева над ними.

Счастье

Счастье – это когда можно снять сапоги, намокшие и набившие ногу.

Счастье – это когда можно почистить зубы.

И счастье – это увидеть яркий закат над горами. И ехать куда-то, и идти, умаяться, промокнуть, и прийти туда, где есть сухое чистое бельё.

Русская идея

В просвете главной владивостокской улицы (бывшей Ленина, теперь – Светланской) – замаячил океан. Абсолютно зелёное море. Спускаюсь вниз, к нему. Наконец-то набережная и пляж: на тихоокеанском побережье.

Народу много. В городе нет очистных сооружений, всё сливается в море. Но куда ж денешься в жару? Купаются.

Вдоль пляжа ходят китайцы. Или чёрт их знает кто. Монголоиды в очках и шортах. Кругом – раздолбанная набережная, выкрошившийся бетон, лужи, убогие аттракционы, фотограф с «Поляроидом» и обезьянкой. Очень много очень красивых русских девушек. Китайцы ходят группами, вежливо, как хозяева. Наверху, на горе, торчат русские пушки. Музей: «Крепость Владивосток». Его посещают одни китайцы. Рядом рыбный рынок с очень дорогой никому не нужной рыбой. В дельфинарии показывают скучные, выученные танцы морских котиков.