Думала я и об Энгусе, но это уже было сложнее. До чего же все запутано. Единственное, что в тот день смогло вызвать у меня улыбку, — мысль о дымовых шашках. Если они всерьез решили провернуть эту затею, будет смешно, но вряд ли сработает. Не сомневаюсь, в наши дни викарий проведет службу где угодно — хоть в пабе.

Я в этом участвовать определенно не стану. К тому же там в дверях наверняка выставят вооруженную охрану, чтобы меня не пустить. И настрой у меня меньше всего подходил для свадьбы. Зато Фран там точно появится. У нее сил на что хочешь хватит.

Фран. Я еще даже не горевала по ней. Слишком была занята, беснуясь по поводу Алекса. Внушать себе, что она просто шлюха, — бесполезно. Я знала ее всю жизнь. А теперь… все было кончено, будто она умерла или еще что-то в этом роде. Даже не позвонила мне. Надо полагать, совесть не позволила. А может, ей просто все равно. От этой мысли на душе заскребли кошки. А вдруг они сейчас вместе? Алекс наверняка считает, что совершил большую ошибку, вообще связавшись со мной. Зачем я ему — ведь Фран худая и эффектная. Вдруг с ней, такой стройной, насмешливой и очаровательной, Алексу легче будет найти работу у своих поп-звезд. Меня посетила страшная мысль: а что, если он все это делает по расчету? Не менее страшная мысль подоспела следующим же автобусом: а я так и знала. Я только и ждала, когда это произойдет. И если я для этой мелкой кучки дерьма недостаточно хороша, значит, я — мошка под этой кучкой… Я опять расплакалась. Просто сама не ожидала, как сильно он запал мне в душу, — вот и все.

На сей раз никаких цветов не было. Алекс знал, что это бесполезно. Или же слишком был занят с Фран. Наверное, смеются над какой-нибудь глупостью, которую меня угораздило брякнуть. И Алекс говорит: «Господи, до чего же хорошо быть свободным!» «Да уж, тебя чуть не захомутали по-крупному», — отвечает Фран. Похоже, не так уж она его и ненавидит. А членососом обзывалась именно потому, что сама в него влюбилась, — дралась же она в школе с мальчишками, которые ей нравились. Может, она так привлекала к себе его внимание.

Что ж, теперь она его получила, мрачно подумала я и постаралась сосредоточиться на чем-нибудь другом. На нем угодно другом.

Неожиданно, словно вызванные к жизни моим волевым усилием, в нашу комнату ворвались пританцовывающие люди в маскарадных шляпах, увитых серпантином. Из динамиков грянул рождественский гимн. Я так обалдела, что на минуту даже прекратила плакать.

— Что происходит? — спросила я Стива, когда одна особенно объемистая дама смахнула степлер с моего стола.

— Сегодня же рождественская вечеринка, забыла? Поднимают настроение. Затащишь меня под омелу, крошка?

— Я скорее собственную задницу поцелую. Кому взбрело в голову устраивать вечеринку в понедельник?

— Любой вечерок сгодится для праздника, если я рядом, — Подмигнул Стив. — Идешь?

И, схватив за руку, он втащил меня в цепочку плясунов. Именно тогда, пытаясь сохранить достоинство, отплясывая африканский танец, лишенная друзей, карьеры и любовника, я поняла, что достигла крайней точки. Но тут зазвучала песенка «Знают ли они, что это Рождество?» и отвлекла меня от мыслей о себе.

— Это мерзко, — крикнула я Стиву. — Я не танцую под песни о голодающих людях! Пусти!

Джейни безучастно смотрела на меня.

— Пойдешь на вечеринку? — спросила она.

— Ни за что, — ответила я.

— Ой, давай. Хоть ненадолго. Бесплатные напитки будут.

— Пусть хоть целый особняк мне купят — не останусь. Я иду домой — грызть хлебцы и жалеть себя. А твой Джеймс придет? Какой бы ни был ответ — не реви.

У Джейни задрожала губа.

— У него тренировка.

— Полирует свое умение бегать, да?

Она озадаченно воззрилась на меня:

— Да… Откуда ты знаешь?

— Озарение.

— Пожалуйста, останься, — попросила она. — Я… я одна не смогу…

— Стив присмотрит за тобой, — сказала я.

Стив как нельзя кстати вынырнул откуда-то сбоку с воздушным шаром в форме пениса.

— Ну пожалуйста. Хоть на пару минут, — продолжала канючить Джейн.

Один бог ведает, почему я согласилась. Наверное, чтобы отвлечься. День тянулся и тянулся. Никто даже не позвонил, чтобы узнать, все ли у меня в порядке. Всем было наплевать. В пять часов Флави хлопнула в ладоши и произнесла маленькую рождественскую речь про то, как весело было в отделе по маркетингу в этом году, и как весело будет в следующем, и как мы все работаем вместе, словно большая копирайтерская семья или еще что-то в этом духе.

Потом по пластмассовым стаканчикам разлили дешевое — дешевое даже на мой не самый придирчивый вкус — вино, и мы стояли, занятые своими мыслями, и обсуждали рабочие вопросы, как и во всякое другое время.

— Что же, это было весело! — заявила Флави, ни к кому конкретно не обращаясь. Весьма любопытные представления у нее о веселье.

Стив похлопал меня по плечу.

— Идем, — позвал он, — навестим бухгалтерию. У них позанятнее будет.

Стив слямзил пару бутылок вина, и мы втроем слиняли на другой конец здания. Шум от бухгалтерской вечеринки был слышен за милю. Бухгалтеры резвились от души — а на такое всегда стоит посмотреть. Они носились, играли в чехарду, один парень валялся на полу, а другой лил вино из бутылки, пытаясь попасть ему в рот.

— Кто мог подумать, что быть бухгалтером так прикольно? — заметила я.

— Это только раз в году, — ответил Стив. — Они с десяти утра гудят.

— Ты шутишь?

После выходных меня не тянуло на спиртное, но маленький бокал шампанского я приняла и поздравила себя с умением расслабляться. Стоило на миг утратить контроль, как ревущая бездна разверзалась у меня под ногами, так что я велела себе не напиваться и оставаться сторонним наблюдателем, даже когда кто-то случайно дернул мою юбку и я развернулась с намерением разобраться с наглецом. В углу один из бухгалтеров как раз закончил объяснять, что по призванию он и не бухгалтер вовсе, а ударник и как-то даже проходил прослушивание в «Моторхед». Чтобы доказать это, он схватил пару линеек и расколотил все вокруг, заодно задев в телефоне какую-то кнопку. Раздался оглушительный рев. От этой какофонии в голове у меня все смешалось, я вдруг поняла, что должна срочно убраться подальше. Я выскочила из комнаты, открыла окно в коридоре и стояла, вдыхая леденящий воздух. Бухгалтерия располагалась на двенадцатом этаже, и я могла видеть все здания в округе. Я отыскала крышу, под которой находилась контора Фрейзера. Я знала этот смешной дом из красного кирпича, с резными птицами под крышей.

Внезапно мне позарез захотелось поговорить с ним. Если я могла излить кому-то душу, то только ему. Еще не очень поздно, — наверное, он до сих пор на работе. Сделаю вид, что просто проходила мимо и налетела на него абсолютно случайно, и мы перехватим где-нибудь по чашечке кофе.