Вместо того чтобы повиноваться, Колин подошел к ней, еще выше приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. Как ни странно, но он улыбался, что вызывало даже некоторую досаду.

– Грейс, ты бросаешь мне вызов?

Она едва удержалась от того, чтобы закусить губу.

– Возможно… Да, бросаю.

– Как видно, ты, подобно мне, не любишь, когда тебе указывают, что делать?

Грейс кивнула.

– Колин, ты был капитаном, но я не член твоего экипажа. Мы собираемся пожениться, и я не хочу, чтобы ты помыкал мной, как каким-нибудь юнгой.

Его глаза искрились явным озорством.

– А если я пообещаю, что не буду тобой помыкать? Ну разве что изредка…

– Никогда! – отрезала она.

Ей довелось не один год наблюдать за взаимоотношениями мужчин и женщин, сидя где-нибудь в уголке во время балов и прочих великосветских раутов. Некоторые мужья ничуть не стеснялись навязывать своим женам собственные желания. Как-то раз один неприятный тип категорически запретил своей супруге полакомиться сладостями, якобы беспокоясь по поводу объема ее бедер.

Нет, поступать так с нею Грейс никому не позволит.

Колин покивал головой.

– Ну а могу я приказать тебе покинуть дом в случае пожара?

– В такой ситуации, конечно.

– Надеюсь, и ты погонишь меня из дома, если вдруг случится пожар?

– Разумеется.

Колин улыбнулся.

– Мне просто не терпится быть спасенным тобой.

Грейс тоже улыбнулась, хотя и не совсем уверенно.

В следующий момент Колин без всякого предупреждения подхватил ее на руки. Прикрыв глаза, Грейс обвила руками его шею. От него исходил просто изумительный запах с примесью чего-то такого, напоминающего о море.

– И все же мне хотелось бы распоряжаться тобой и в спальне, – тихо прорычал он.

– О-о-о… – выдохнула она, охваченная сладостным трепетом.

Колин склонил голову и слегка прикусил ее губу.

– Грейс, я не собираюсь быть капитаном на берегу. У меня нет на это ни малейшего желания.

Что с ней творилось рядом с ним… Стоило ноздрям уловить запах крепкого мужского тела, и ее ноги стали подобными вате.

– Думаю, я могу тебе позволить время от времени помыкать мною, – почти простонала Грейс. – Если тебе так уж хочется.

– Хочется, Грейс, очень хочется, – подтвердил Колин.

Его глаза горели огнем. Тут не могло быть никакого сомнения. Достаточно одного лишь такого взгляда, свидетельствующего, что для него она самая желанная женщина в мире, что его любовь не имеет пределов, что он…

– Ну тогда ладно, – согласилась Грейс.

Он отнес ее к кровати и уже там поставил на ноги.

– Но прежде скажи, чего хочется тебе самой.

Утренний свет, льющийся в окно, хорошо освещал широкую грудь Колина. Простыня успела соскользнуть с его бедер, и он стоял перед ней такой могучий, такой совершенный. Совсем неудивительно, что Грейс никогда не удавалось изобразить его на холсте. Мысль об этом вызвала какую-то болезненную робость.

– Я хотела бы написать твой портрет, – проговорила она, хотя он наверняка ожидал от нее совсем других слов.

Колин улыбнулся и плюхнулся на кровать. Затем перекатился на спину, как и прошедшей ночью, и раскинул руки в стороны.

– Ну вот, Грейс, я в постели. Как ты и повелела.

Для Грейс было просто наслаждением видеть его вот таким распластавшимся, со сверкающими глазами. Он был готов исполнить любое ее желание, она чувствовала это инстинктивно.

Но в то же время было ясно, что подобная позиция для него противоестественна и такой останется еще не один год. Несмотря на улыбку, он был слегка напряжен, испытывая подсознательную необходимость постоянно контролировать ситуацию. Сколько потоков крови омыло его сапоги, сколько опасностей грозило ему со всех сторон…

– Подожди-ка секунду, – попросила Грейс и, снова скрывшись за ширмой, вернулась оттуда с тазиком воды и чистой тряпицей. Взобралась на кровать и уселась на колени рядом с Колином.

– Что ты собираешься делать? – поинтересовался тот.

– Хочу поухаживать за тобой, – ответила она. И, смочив и отжав тряпицу, принялась обтирать его плечи, выпуклую грудь, рельефный живот.

Они оба не издали ни звука, даже когда Грейс добралась до его паха, и он невольно содрогнулся и двинул бедрами навстречу ее руке. Грейс продолжала свое дело, обтирая Колина дюйм за дюймом и испытывая к нему безграничную любовь.

Затем она перешла ниже, на бедра, попутно изучая строение мужской ноги, столь отличающейся от ее собственной. Ноги Колина были покрыты жесткой порослью, а в их мышцах таилась невероятно эротичная мощь. Слава богу, распущенные волосы прикрывали ее лицо, и он не видел, какие эмоции оно выражало.

Но тут Колин протянул руку и завел пряди Грейс за уши. И наверняка увидел, что ее лицо выражает первобытное вожделение, хотя к этому моменту она уже перешла на его ступни.

Завершив омовение, Грейс обтерла Колина пушистым полотенцем, вновь с нежностью прикасаясь к каждой части его тела, что являлось для нее наисладчайшей пыткой. С учащенным дыханием она добралась до его плеч.

За все время они оба не проронили ни слова и не встречались взглядами. И она не знала, помнит ли он о том, что просил ее смыть с него кровь.

Наконец Грейс обтерла могучую шею Колина и уже не знала, что делать дальше. Ей уже едва удавалось контролировать желание, при каждом прикосновении к его телу внутри ее прокатывалась жаркая волна. Но что делать дальше, Грейс тем не менее не догадывалась.

– Быть может, прикажешь мне что-нибудь еще? – поинтересовался Колин. Интонация его голоса была призывной. – Я в твоем полном распоряжении.

Грейс помотала головой, пребывая в полной растерянности. Заниматься любовью днем, когда в окна льются солнечные лучи… это было совсем иначе. Это казалось каким-то совсем уж неприличным.

Колин издал какой-то невнятный звук, после чего резко приподнялся и притянул Грейс к себе. Через мгновение она оказалась под ним, и все ее беспокойство и смущение тут же улетучились.

Под весом его тела ее ноги раздвинулись, подол шелковой ночнушки скользнул по бедрам.

– Я хочу тебя, – прорычал Колин.

Сердце Грейс подскочило при виде чисто дикарского выражения на его лице. Такого Колина могла созерцать только она, таким он существовал лишь для нее.

– Я вся твоя, – выдохнула она и потянулась, чтобы прикусить ему ухо.

Сдвинув лиф ночнушки, Колин прильнул губами к обнажившейся груди, отчего из горла Грейс вырвался крик. А когда к делу присоединилась и рука, Грейс подогнула колени и стала буквально умолять Колина больше не медлить. Но вместо этого он, сдвинувшись назад, склонил голову к ее промежности.