Наверное, мне на роду было написано сгинуть в каменноммешке. Сколько уж раз в подземельях блуждал. В темницах Урбиса побывал! Но так,как сейчас, еще ни разу не попадался.

Взрывы все-таки обрушили коридор. Маленькая ниша, в котороймы могли только лишь стоять, была запечатана камнями намертво. Даже искусныйкаменщик не справился бы лучше. Раскачать и вынуть камни не стоило и пытаться –они засыпали бы нишу.

Свет у нас был. Маркус нес свою сумку на Слове, и в сумкебыл снаряженный фонарь. Вот и вся радость…

Одного я не мог понять, почему до сих пор мы в истерику невпали? Почему не кричим, не мечемся, не колотимся о камни и друг о друга?

Наверное, не можем до конца поверить в случившееся.

– Может быть, сядешь, Ильмар? – в очередной раз повторилаХелен.

– Да все в порядке, целы ноги, – ответил я. Покосился наМаркуса – мальчишка, закусив губу, вслушивался. – Ну как? – спросил я дляпорядка.

Маркус покачал головой.

– Их не завалило. – Я постарался говорить увереннее. – Немог весь коридор обрушиться. Они разберут завал, и мы выйдем…

Врал я. Могло и все шахты завалить. А даже если наши друзьяуцелели – камни им не разобрать.

Но Маркус кивнул, будто поверил.

– Ты прав, Ильмар, – вдруг сказала Хелен. – Воздух проходитчерез завал, иначе мы уже задохнулись бы. Метра три… четыре…

Она с трудом согнулась, подняла небольшой камень, ритмичнопостучала им о валуны. Замерла, вслушиваясь.

Ответного стука не было.

– Я мог бы понемногу вынимать камни… – сказал вдруг Маркус.– Брать их на Слово. Оно у меня стало сильное, правда.

– Не вздумай, – быстро сказал я.

Маркус кивнул:

– Понимаю. Если вынуть хоть один камень, то остальныепосыплются к нам…

– А все сразу ты не сможешь? – спросила Хелен.

Маркус покачал головой. Виновато ответил:

– Нет. Тут дело не в силе… я должен их чувствовать,понимаешь? Представлять, сколько их, как далеко завал тянется. Я должен бытьсильнее этих камней.

– А ты попытайся представить весь завал сразу? – сказалаХелен.

Я только представил, какой же это вес Маркусу надо на Слововзять, и головой покачал. Не понимает Хелен, сколько тонн камней сейчасзаполнили коридор. Это у женщин обычное дело – физическую силу переоценивать.

А у нас, мужчин, привычка переоценивать женский ум…

– Он не сможет, Хелен, – сказал я. – Никак.

Летунья повернулась ко мне. Фонарь, стоящий под ногами,наложил на ее лицо глубокие тени, состарил – и одновременно сделал глазамудрее…

– Значит, мы умрем, Ильмар. Все трое.

– Воздух уже плохой все-таки, – негромко сказал Маркус. –Вам не слышно, вы выше. А дурной воздух всегда внизу скапливается.

Мы с Хелен переглянулись.

– Давай я возьму тебя на руки? – предложил я.

– Это ненадолго поможет, – ответил Маркус. Посмотрел на меня.И на миг стал не мудрым и уверенным в себе мессией, а тем потерянным ибеспомощным воришкой, с которым мы бежали с Печальных Островов. – Я попробую.Помните, как я стену Хрустального Дворца на Слово взял?

– Марк, там было меньше…

– Я тоже тогда был меньше. Отойдите к стенам.

Куда ж тут отходить? Я отступил на полшага, Хелен – тоже. Ивсе равно Маркус едва не касался нас локтями.

– Ты же не можешь представить, какой величины завал! –сказал я. Неубедительно вышло. Хотел я, чтобы Маркус попытался.

Потому что иначе ничто нас не спасет.

Маркус слабо улыбнулся.

– Я… я не завал хочу на Слово взять. Мы глубоко, как тыдумаешь?

– Сестра-Покровительница… – прошептала Хелен.

Я облизнул пересохшие губы. Подумал мгновение. И ответил:

– Метров двадцать пять – тридцать. Не меньше.

– Попробую, – сказал Маркус просто. – Какой ширины нужнадырка, чтобы вверх подняться. Такая?

Он развел руками. Я прикинул размер и немного свел еголадони.

– Вот столько хватит. Можно будет упереться спиной и ногами,это самое удобное.

– Спасибо, – поблагодарил Маркус. – Тогда легче.

– Это очень много, Марк! Сам Искупитель…

Маркус тихо засмеялся:

– Искупитель? Искупитель, когда из Рима уходил, со всейземли железо на Слово взял! Ну, то железо, про которое знал, и в тех землях,про которые тогда знали…

Он на миг закрыл глаза, взмахнул рукой – и в ней возникмаленький пухлый томик, переплетенный в темную кожу.

– Если я… – Маркус улыбнулся и не закончил. – Она не должнапропасть. Возьми, Ильмар.

Я коснулся книги.

Той, что Сестра писала, предавшим Искупителя апостоламнадиктовывала…

Подлинный рассказ о всей его жизни.

И описание Изначального Слова.

Самое дорогое сокровище в мире. И не из-за святости своей,вот ведь в чем дело! Из-за Слова, давным-давно забытого, исказившегося…

Из-за неисчислимого количества железа, лежащего в Холоде дветысячи лет. Из-за сокровищ поплоше – золота, серебра, самоцветов, оружия… Из-засвитков и манускриптов древних ученых, в которых кроются забытые тайны.

Я смешался. Я держал книгу в руке, и мне хотелось открытьее. Прямо сейчас. Пусть даже я не знаю арамейского, пусть не смогу прочесть.Хотя бы глянуть…

А Маркус вскинул руки вверх, попытался коснуться потолканашей ниши. У него не получилось – и он виновато посмотрел на меня.

Торопливо спрятав книгу за пазуху, я подхватил Маркуса запояс и приподнял.

Мальчишка прижал ладони к камню, замер. Будто набираясьдуху.

– Господи, сохрани… – прошептала Хелен, не прибегая ни кпосредничеству Сестры, ни к милости Искупителя.

Мне показалось, что даже сквозь плотную куртку из телаМаркуса начал исходить жар. Он будто закостенел в моих руках, даже выгибатьсяначал дугой – мышцы свело судорогой.

А потом Маркус произнес Слово.

Когда человек теряет сознание, он тяжелеет. Будто уходитчто-то, отрывающее нас от земли.