Эдуард легким шагом пересек комнату, а брат следовал за ним по пятам. Дерри проводил обоих Йорков тусклым взором.

– Он слишком слаб, чтобы забирать его отсюда, – промолвил Брюер, понимая, что голос его привлечет к себе внимание, и оба сына Ричарда Йорка повернулись к нему, как учуявшие добычу волки. Однако, прежде чем кто-то из них успел ответить, заговорил беспомощный Генрих – тонким и едва слышным полудетским голосом:

– Кузен Йорк! Слава богу, вы пришли! Я знаю, теперь все будет хорошо.

Дерри поднес руку ко рту, чтобы не застонать при виде такой доверчивости Генриха. И когда Эдуард, склонившись к лежащему, чтобы пожать ему руку, открыл свое бледное горло, Брюер вспомнил о клинке, заключенном в его дубинке. Шпион хотел шевельнуться, однако молодой Ричард Глостер, не отводивший от него глаз, сильной рукой прижал руки Дерри к телу и отодвинул его от своего брата, попутно, словно пушинку, подняв его из кресла.

Брюер оказался в такой крепкой хватке, что едва мог вздохнуть, пока его то ли выводили, то ли выносили из опочивальни.

Дверь за его спиной закрылась, и он заговорил полным горя голосом:

– Вам совсем не обязательно убивать его. Это просто не нужно. Пожалуйста, сынок! Отправьте его в какой-нибудь дальний монастырь. Он больше не потревожит вас.

– Вот оно что, – проговорил Ричард спокойным тоном. – Так ты любишь его! – Он огляделся по сторонам, а потом пожал плечами: – Можешь не беспокоиться за своего Генри Ланкастера, мастер Брюер. Мы не станем убивать его, пока его сын в одно прекрасное утро может высадиться на английском берегу. Мы с братом пришли сюда для того, чтобы закончить всю эту историю, а не для того, чтобы на английском берегу появился еще один король. Приходится считаться и с графом Уориком, с его огромным войском. Нам может потребоваться заложник для свободного прохода. Нет, мастер Брюер, сегодня Генри незачем бояться моего брата или меня. А вот с тобой… с тобой дело решенное.

Не выпуская начальника тайной службы из железной хватки, Ричард Глостер свел его вниз по еще одному лестничному маршу – на пустой двор. В окнах Вестминстерского дворца над их головами хватало фонарей, чтобы пролить золотой свет на эту часть площади, на противоположной стороне которой пряталось в темноте великое аббатство.

Дерри огляделся по сторонам. Его окружали вооруженные люди, взиравшие на него с холодным безразличием. Помощи от них ждать не приходилось. Ссутулясь, он оперся на свою палку.

– Еще совсем молодым я потерял жену и дочку, – промолвил Брюер, посмотрев в чистое ночное небо. – A еще хороших друзей, сынок. Надеюсь, что я вот-вот увижу их.

На мгновение обратив единственный глаз к Ричарду, он едва ли не по-мальчишески улыбнулся.

– А я помню твоего отца. Наглый был сукин сын. Однако настоящий мужчина, в отличие от тебя. Надеюсь, что и ты получишь по заслугам, горбун.

Ричард Глостер, кивнул капитану, резко взмахнув рукой. Тот шагнул вперед, а Дерри посмотрел вверх, дивясь напоследок красоте звездного неба над головой. Получив удар, он глухо простонал, осел на землю, кашлянул и выронил из руки палку, которая со стуком прокатилась по камням мостовой. И умер, не проронив ни звука.

Когда снаружи раздался топот вооруженных людей, Элизабет бросило в ужас. Месяц за месяцем она переживала этот кошмар, белой искрой вспыхивавший в ее груди всякий раз, когда к убежищу приходил священник или бакалейщик. Всякий раз, услышав незнакомый голос или тонкий звон колокольчика, она ощущала прилив черного страха, подсказывавшего ей, что это Ланкастер или какой-нибудь из его лордов явился в аббатство, чтобы убить ее вместе с детьми. Ей снилась пролитая на пол черная кровь.

И теперь, в самом деле услышав лязг железной брони и тяжелую поступь рыцарей, она вскочила, ощущая, как колотится в ребра ее сердце. В крошечных кельях убежища постоянно присутствовали один или два монаха. За месяцы заточения королева успела познакомиться со всеми ними.

Она узнала голос брата Павла – он что-то сказал, и сразу после этого раздался вопль и звук падения тела, заставившие ее нащупать в темноте ночной халат и подпоясаться.

Элизабет спала в одиночестве. Она сразу услышала, как кормилица Дженни завозилась в соседней комнате. Мать королевы, Жакетта, уже была на ногах и тут же появилась в комнате, вся взлохмаченная ото сна.

Не говоря ни слова, дочь показала ей прихваченный со стола длинный нож. Жакетта метнулась в свою комнату и вернулась уже с кочергой в руке. Обе женщины вышли на верхнюю площадку деревянной лестницы и зашикали на Дженни, когда та тоже появилась в коридоре. Они собственными руками затолкали ее назад.

Из дальней двери в коридоре донесся плач одной из девочек. Голос ребенка, вне сомнения, разбудит приглядывающую за ними старую леди, которая между тем совсем оглохла и своим голосом может перебудить весь дом. Прикусив в страхе губу, Элизабет подобралась к верхней ступеньке и осторожно посмотрела вниз – в крошечную прихожую.

Брат Павел лежал у стены – лишившись сознания или мертвый, точно сказать было невозможно. Королева затаила дыхание, а потом вдруг поняла, что знает мужчину, стоявшего к ней спиной. Наконец, Эдуард беззвучно повернулся к ней, хотя, конечно, на самом деле его движение не было бесшумным.

Муж Элизабет обратил взгляд наверх, на нее, смотревшую на него между балясин, просиял лицом и радостно воскликнул.

Королева, тоже следуя его примеру, радостно вскрикнула, хотя ей уже казалось, что она вот-вот потеряет сознание и кубарем скатится вниз по лестнице. Она пошатнулась, попыталась устоять и ощутила на талии руки поддержавшей ее матери, не позволившие ей упасть.

Эдуард, широко ступая, затопал вверх по лестнице, с гордостью разглядывая собственную супругу.

– Ну вот, разбудил тебя, – со смехом произнес он, и Элизабет лихорадочно уцепилась за свои опасения.

– Эдуард, я не знаю… так что, все закончилось? – спросила она. Однако, к ее смятению, ее король, этот рослый богатырь, по-прежнему улыбаясь, покачал головой:

– Нет, любимая. Пока это только первая часть. Тем не менее Лондон принадлежит мне, и я могу забрать вас отсюда. На сегодня нам хватит этого, правда? Ну и где же мой сын, Элизабет?

– Я назвала его Эдуардом, – ответила женщина. – Дженни! Принеси мне ребенка. Я окрестила его в аббатстве.

Явилась кормилица, триумфально поднимая запеленатого младенца. К ее чести, молодая женщина сперва посмотрела на Элизабет, взглядом спрашивая ее разрешения. Та кивнула, подавляя в себе печаль оттого, что муж, даже не обняв ее, хочет взять на руки сына.

Не обращая внимания на пробежавший по ее лицу отпечаток разочарования, Эдуард поднял мальчишку в воздух, с восторгом или даже с благоговением разглядывая морщинистую крохотную мордашку. Он никогда еще не видел своего сына.

– Света мне, девушка! – обратился Йорк к кормилице. – Принеси-ка сюда тот светильник, ладно? Больше света, чтобы я мог увидеть своего сына… Здравствуй, мой мальчик. Эдуард, принц Уэльский, будущий король Англии… Ей-богу, Элизабет, я так рад тому, что вижу его целым и здоровым! Генри Ланкастер возвратился в Тауэр, а я вернул себе жену и сына.