— Представь, что железные опилки рассыпаны на листе картона. И вот с обратной стороны листа поднесли мощный магнит. Опилки пришли в движение, хаос сменился порядком — они выстроились вдоль силовых линий. Это очень грубый пример… Ладно. Представь, что умный и талантливый человек целыми днями валяется на диване, не способный ни к чему. И вдруг им завладевает идея, он встаёт, идёт, работает день за днём, тянется вперёд в поисках большого смысла, который ему — мельком, краешком — открылся… Вот так и мир тянется за Королевством. Замок хочет быть построенным, ручей хочет стать рекой. Крестьянин мечтает выстроить здесь дом, ремесленник — мастерскую… Смотри!

Я проследила за его пальцем и на секунду увидела, как над верхушками гор пролетела, вытягивая длинную шею, штуковина вроде парящего динозавра.

Поздним вечером я выбралась из шалаша, где перед тем проспала в блаженстве часов пять или шесть. Работа на стройке не прекращалась даже ночью; сделав небольшую зарядку, я побрела мимо печей, где обжигались красные, светящиеся изнутри кирпичи, мимо кузницы, чудом выстроенной за несколько часов, мимо пильни, утопающей в горах опилок и стружки. Прошла через вырубку и углубилась в лес; ноги мои шли сами, и я только на полдороге сообразила, что иду, оказывается, проведать Эльвиру и принца.

Принести им радостную весть — они будут прощены, и всё забудется.

Граница Королевства, отлично различимая ночным зрением, за день продвинулась на много тысяч шагов и добралась теперь почти до самого ручья. Ручей по имени Ланс встретил меня приветливым плеском.

— Доброй ночи, — сказала я вежливо. И подумала: может, Оберон подшутил надо мной? Ручей — это всё-таки не животное… — Тебя назвали в честь хорошего человека. — Я присела на корточки и сунула в воду ладони. — Можно, я тут умоюсь? Он был немножко зануда, но в общем… будь достоин его, ладно?

Вода всё так же пробивалась сквозь камни, разбивалась, и брызгала, и собиралась в поток.

— Ничего ты не понимаешь, — сказала я с сожалением. — Лучше с котёнком разговаривать, чем с тобой… Ну ладно. Я пошла.

Скоро за деревьями стал виден огонёк. Я замедлила шаг; мне только теперь пришло в голову: а что я им для начала скажу? Как поздороваюсь?

Они сидели у костра, над которым булькал котелок с варевом. Запах был скорее неприятный — какого-то вонючего жира. Когда я вышла из темноты, они испуганно повернули головы — одинаковым движением.

— Это я, — сказала я примирительно. — Привет.

— Привет, — хрипло отозвался принц. Эльвира не ответила.

— Э-э-э, — я переминалась с ноги на ногу, — как вы тут?

— Хорошо. — Принц подбросил веточку в огонь. — Мы думали, ты к себе домой ушла.

— Нет, — я смутилась, — рано ещё.

— Что, король не пускает?

— Пускает, почему…

— Оправдал тебя?

Я вздохнула:

— Скорее простил. Как и вас.

Эльвира неприятно усмехнулась, но продолжала молчать.

— Когда будет суд, знаешь? — после паузы спросил принц.

— Когда замок достроят. Или раньше. Да какая разница? Я же говорю — простил…

— А нам не нужно его прощение, — зло сказала Эльвира. — Мы сами по себе. И скажи ему, пусть тебя больше не присылает.

— А он и не присылал! Я сама…

Эльвира ухмыльнулась ещё противнее и навсегда перестала быть похожей на Мальвину.

— Так мы тебе и поверили…

Я подумала, что из-за них не только Ланс погиб — из-за них Оберон дал обещание, которое угрожает его жизни. Я хотела сказать, что они дураки и эгоисты и всех судят по себе; я хотела сказать, что зря сюда припёрлась поздно вечером — не хотят по-человечески, ну и не надо…

Вместо этого я молча повернулась и ушла обратно в лес. Шла и слушала хруст веток под сапогами, смотрела ночным зрением — плоский мир без тени, без объёма.

Может, полетать?

Я не пробовала летать с того самого дня, как Оберон подобрал меня на берегу под скалой. Слишком неприятные воспоминания. Страшно. Да и кто летает ночью, только совы и нетопыри…

Я остановилась у ручья по имени Ланс. До новой границы Королевства было всего-то десять шагов, но мне вдруг стало почему-то очень холодно.

Зябко потирая ладони, я подняла голову…

И увидела её.

Её невозможно уничтожить.

Её невозможно забыть — рыхлое серое тело, нос-капля и глаза, похожие на две бродячие воронки. Она ждёт, пока ты расслабишься, пока ты поверишь в свою победу, пока ты будешь думать совсем о другом, — и тогда появится перед тобой во всём своём уродстве. Будь у меня посох — я нашла бы чем её встретить, но у меня не нашлось при себе даже перочинного ножичка.

Граница! Несколько шагов — и она не сможет меня достать!

Бабища ухмылялась чёрным ртом. Это был её последний шанс — уже завтра здесь будет Королевство, где нет места повелительнице тумана.

Я кинулась бежать. Поток тумана, длинный, как кишка, перехватил меня и вернул на место. Теперь я висела над землёй, опутанная упругими желтоватыми «соплями», беспомощная, парализованная не столько ужасом, сколько обидой: как же так?! Королевство обосновалось… Всё прекрасное только начинается… И я уже сто раз могла уйти домой!

— Отпусти меня, дрянь!

Оберон в лагере, и он, наверное, спит, измученный. Может ли он услышать мой призыв? Успеет ли прийти мне на помощь?

Туманная баба осклабилась, и поток тумана залепил мне рот.

— М-м-м! Гм-м-м!

Мною встряхнули, как игрушкой йо-йо на верёвочке. Я перевернулась и стукнулась лбом о землю — пока несильно, чуть-чуть…

Она играла. Ей очень хотелось отомстить мне за ту прежнюю победу. Когда ещё у меня был посох, когда ещё я была магом дороги, когда сражалась за своё Королевство.

Я билась, как муха в паутине, ни на секунду и не думая сдаваться. Я даже ухитрилась взлететь, но клейкие нити тянули вниз. Что ж, это даже справедливо, я умру сражаясь, как умер Ланс, и тем самым…

Ланс?!

Сначала послышалось шипение, как будто в тысяче домов одновременно прорвало водопровод. Потом высоко надо мной закачались камни. Обвившие меня нити тумана напряглись, явно собираясь задушить и раздавить меня; туманная бабища, серо-бурое жирное чудовище, подняла свою круглую оплывшую голову…

И камни сорвались с верхушки скалы, вылетели, как снаряды из пневматической пушки, и вслед за камнями ринулась вода. Секунда — бабищу накрыло целиком, закидало камнями, залило сплошным потоком. Завизжал и заклубился туман, будто в бане. Ручей по имени Ланс нашёл время, чтобы вырваться из западни и сделаться наконец рекой.

Я поняла, что могу двигать руками и ногами. Маленький камень больно клюнул в плечо. Меня подхватило и закружило, как на водной горке, я захлебнулась и почти утонула. Схватила ртом воздух, закашлялась — и поняла, что лежу на подстилке из мягчайшего глубокого мха, а рядом катится к морю небольшая быстрая речка, и в глубине её тают, растворяются мутные пятна…