[Ошибка «42»]

Собраться. Собраться. Собраться.

[Повторить запрос. Обновление системы. Пуск.]

Перед глазами побежали строчки кода, упорядочивая информацию в сложные фрактальные узоры. Да, чтобы стать чем-то новым нужно сначала разобрать себя на составные части. Вот они, слой за слоем. Законопослушный агент с темным прошлым. Безжалостный солдат с виной на душе. Конструкт, имитирующий человеческую личность. И на самом дне…

Кровавое дерево Тернового Венца, что раскинулось по человеческим городам. Зверь Апокалипсиса и первый человек нового мира в одном лице. Одновременно частица и волна. Огромная разрастающаяся грибница и крошечное самосознание в центре.

Он — ничто.

И одновременно с этим огромен, как тысячелетняя роща.

[Обновление успешно завершено. Выйти из программы? «Да»/«Нет»]

19. We can be heroes

Жгучая смесь питательного состава и непереваренной химии обожгла пищевод и вырвалась наружу, будто под давлением. Чес заплевала собственное лицо, замершее над ней с крайне тупым выражением.

— Сука, да я тебя сейчас… — и снова поток желчи.

Ее жалкая копия так и не двинулась, пока Чес выполаскивала нутро на светлый ровнехонький кафель своей палаты. Даже подмогу не позвала, как в прошлый раз. Чес осмотрела ее сквозь пелену скачущих перед глазами мушек.

— Эй, ты жива, сука?

Не двигается. Чес выхватила из ее застывших пальцев стаканчик с водой. Выпила залпом и сунула обратно.

— Спасибо. Сука.

А потом попыталась встать. Нужно было найти Эдди. Эй, машинка, где Эдди?

[Поиск объекта «Эдди»…]

— Ускоряйся. Очень медленно соображаешь. — Перебарывая тошноту, она слезла с кушетки и со стоном потянулась. — Разгони-ка меня, машинка.

Мышцы мгновенно разогрелись, хоть сейчас на стометровку или очередную тренировку с Квинтом. Квинт… На периферии зрения вспыхнул синий маячок-указатель.

— Класс… пора найти папочку.

В главном зале — полный хаос. Сучки, укравшие ее лицо, замерли, кто как был, статуэтки в белых халатиках. Верзилы-санитары тоже. Мониторы в ряби белого шума. Только гости с номерами на уютных пижамках суетились, как шарики на бильярдном столе. Чес усмехнулась. И стоило только потыкать кием…

— Эй! Чеф… или как там тебя… что здесь происходит?! Да, я тебя спрашиваю!

Маячок указывал направо, но слева крутилась какая-то уж больно знакомая физиономия… Не может быть, машинка! Не может быть.

[Рейчел Джейн Фелиция-Венера Бёрт, статус гостя — ВИП плюс, доступ в закрытую развлекательную зону]

Дай угадаю, машинка. В зону виртов, где обижают маленьких деток.

— Слышишь меня, кукла?

Бёрт пощелкала пальцами перед носом Чес. Чес улыбнулась:

— Да, мэм.

— У меня сейчас был самый худший в жизни массаж лица! Массажист завис прямо посреди процедуры! Я еле выбралась! — Рейчел ткнула пальцем себе в щеку. — У меня синяк! Свяжись с шефом, живо!

— Простите, мэм, доктор Митчелл сейчас занят.

— Чем, мать его?!

— Загадкой бога.

— Какой еще…

Машинка, я же по-прежнему не могу ее взломать?

[Технически невозможно]

Что ж, придется по старинке… Запуск режима.

Раз. Два. Три!

На третий удар носом об стол, Бёрт отключилась и сползла на пол. Паутинка крови на мраморно-белом лице. Чес наставила на нее воображаемую пушку и выстрелила. Машинка изобразила, как личико пташки разлетается вдребезги осколками цифрового фарфора.

— Ну и кто из нас кукла, сучка? — Маячок-указатель замигал красным. Чес вскинула голову. — Прости, Эдди. Уже бегу.

Электронные врата Нового Эдема открывались перед ней, как по приказу апостола Петра. Дверь за дверью. Преград больше не было, как и иллюзий: вместо реалистичных голограмм экзотических пейзажей и имитаций запаха леса после дождя — голубая рябь матричного моря и химический дух стерильной лаборатории. Больше никакой лжи, никаких барьеров, чистая и острая, как скальпель, правда.

Чес нашла их в самой дальней части Нового Эдема. Эдди в лабораторном ложе, в полном отрубе, весь в трубках — хтонический монстр в спячке. П. Митчелл сидит рядом, в уютном кресле, как заботливый папочка подле умирающего сына. Связаны кабелем, как пуповиной. Чирикающие мониторы поглощали энергию батарей резервного питания, безостановочно считывая показатели ее любимой консервы. Пульс — 65, давление — 129 на 81, пульс — 64, давление — 129 на 20, пульс — 65…

Чес осторожно облокотилась на край криокамеры.

— Эй… — Она выдохнула жаром на стеклянную крышку, нарисовала пальцем сердечко. Сердечко быстро исчезло. — Ну и кто из нас теперь Белоснежка, щеночек?

Мигающий символ «звонка» на интерфейсе. Возьми трубку, Чес.

— Алло?

«Приветствую, мэм. Рад, что вы пришли в себя».

— Эн.

«Не только».

— Эдди! Что с твоим голосом?..

Снова Эн: «Мэм, вы можете нас видеть».

Машинка выполнила запрос быстрее, чем его осознала Чес. Она моргнула, подчиняясь команде перезапуска зрительного импланта, и мир вокруг перестал быть прежним. Виртуальность и реальность в одном кадре, словно наложение картинок в старом проекторе. Магически мерцающий код, как гигантская паутина в каплях росы, растянулся по всей лаборатории — потолку, стенам, пикающим приборам и мониторам, по ее, Чес, бледной коже. Она вспомнила свой кошмар, в котором Эдди, одержимый Терновым Венцом, преследовал ее, чтобы поглотить и размножиться.

— Мистер Квинт принял обновление и прошел слияние с самим собой. — У изголовья криокамеры, где сходились нити кода, появилась цифровая версия Эн. — Его самопозиционирование может измениться, в сравнении с прежним Эдрианом Квинтом. Но я склоняюсь к тому, что по истечению периода адаптации, мистер Квинт вернется к более привычной версии себя для взаимодействия с вами.

— Эдди… теперь не Эдди?

Пальцы Чес замерли над барьерным стеклом ложа, прямо над показателями сердечного ритма.

— Эдриан Квинт, которого вы знаете, мэм, никогда не был просто Эдрианом Квинтом. Как и вы никогда не были просто беглым псиоником. Вы оба — затянувшийся глобальный эксперимент Патрика Митчелла. Конструкт личности, зараженный мощным компьютерным вирусом, изменившим его структуру. Дитя человеческое и цифровое, первый синтетик. — Он секунду помолчал и добавил, глядя на неподвижное тело в кресле: — Впрочем, Патрик Митчелл и сам своего рода затянувшийся эксперимент.

Чес подошла к креслу. Она не знала, что чувствовать к тому, кто ничего не чувствует. Он ее создал. Но не из любви. Применимы ли здесь чувства?

— Митчелл хотел, чтобы я разгадала загадку бога. Назвала код человека. Оцифрованное предназначение, смысл существования людского рода.

Эн снова появился рядом. Наклонился над телом Митчелла, разглядывая лицо. Глазные яблоки лихорадочно крутились под тонкой кожей век.

— Он ушел в глубокий анализ, — заметил цифровой мальчик. — Судя по всему, ваш ответ ему не понравился.

— Ха. — Чес фыркнула и пнула Митчелла ногой в пятку. Тело дернулось, но и только.

Паутина вдруг загудела сотней разнотонных голосов, пока не сошлась в единый звук, отдаленно похожий на голос Эдди:

— Код