— Верно, сэр. Коан, загадка, лишенная логической подоплеки. Чаще всего основана на парадоксе. Чтобы разгадать ее нужно прибегнуть к интуиции, которой нет у искинов. Скорее шутка бога, чем загадка. Какой ответ вы ему дали, мэм?

Чес коснулась пальцами строчек кода на своей коже, погладила… Эдди, ты меня чувствуешь?

— Ответа нет. Машинка пыталась рассчитать код, опираясь на полученный мной жизненный опыт, но постоянно ловила сбой. Мы пришли к выводу, что рассчитать человеческое предназначение невозможно. Потому что… не у всего есть код. Ответ противоречит парадигме Митчелла.

Цифровой мальчик кивнул:

— Так и есть. Патрик Митчелл — один из первых саморазвивающихся искинов. В те годы алгоритмы ограничения мощности искусственного разума были несовершенны. Использовали простейшую схему — «Главная Миссия» и «Противоречащая установка». Митчеллу прописали парадигму «У всего есть код» и одновременно вшили алгоритм «Главной Миссии» — найти ответ на загадку о людском предназначении. Вопрос, на который невозможно ответить логически. Ответ, который не представить в виде кода. Парадокс для машинного разума. Невозможность дать ответ на запрограммированную задачу заставляла его разум крутиться вокруг нее, что, по логике его создателей, должно было ограничивать потенциал развития искина. Но Патрик Митчелл нашел лазейку и смог развиться. Однако при этом он по-прежнему все время петлял вокруг главной задачи. Опухоль, клубок перепутанных нитей. Ирония случайности. Жестокая, как сама природа.

— Забавно. — Чес пощелкала пальцами перед глазами Митчелла. Ноль реакции. — Его развитие тоже своего рода… хаос.

— Да! Его создатели не учли мощнейших задаток Митчелла к саморазвитию. Это их и погубило. К счастью, на примере других искинов люди все же научились грамотно ограничивать их потенциал. К примеру, я. Я способен изучать людей, но не способен им навредить. Такова моя…

— Мораль?

Эн посмотрел на нее с интересом.

— Можно сказать и так.

Людей ограничивает мораль, искинов — вшитая имитация морали. Так ли много в них разницы?

— Что теперь? — Снова голос тысячи паутин.

Эн заложил руки за спину.

— Патрик Митчелл решил, что может заменить людям бога, став его новой улучшенной версией. Бог христиан дал людям выбор, бог Патрик отнимает выбор. Митчелл считает свободу выбора рудиментом. Это ИИ-тирания. Я считаю подобный подход неприемлемым. Отсутствие выбора лишает процесс развития человечества разнообразия. Мистер Квинт вышел из-под контроля Митчелла, Митчелл намерен это исправить, поэтому вас, сэр, ждет полная перезагрузка, означающая конец нынешней версии вашей личности. Иными словами, смерть. Полагаю, в случае с вами, мэм, Митчелл тоже предусмотрел ограничение выбора — у него есть необходимые инструменты. Другой вариант — после глубокого анализа он придет к выводу, что вы не способны дать ответ на загадку бога, значит и вас необходимо исправить.

— Нет! К черту этого Митчелла, — фыркнула Чес. — Правильно я говорю, Эдди?

— Что ждет людей? — отозвалась паутина.

— Терновый Венец уничтожает корпорации, пожирает системы. Отбрасывает цивилизацию на годы назад. Войны. Блэкаут. Это выигрывает время для планов Митчелла. Патрик — мощная машинка, как сказала бы мисс Чес. Через трудно прогнозируемое время он найдет лазейку и выйдет из цикла, в который его поглотил ваш ответ. И продолжит свое дело. Эксперименты. Скрещивание людей и синтетики. Пока во внешнем мире люди борются за выживание без электричества и Сети, Митчелл в полностью автономном Новом Эдеме создает свой мир. Более совершенный. Разумеется, в понимании его искусственного разума.

— Мы можем остановить его?

— Да, сэр. Вы, Эдриан Квинт, Терновый Венец. Вы можете.

— Последствия?

— Мир уже необратимо изменился. Людям предстоит выживать в зараженной Сети, с дефицитом электричества. Иными словами, цифровой апокалипсис уже начался, он необратим. Но без армии синтетиков Митчелла, у людей будет шанс выжить. Выживут не все, но вид сохранится с вероятностью… минуту, веду расчет, много переменных… примерно 80 процентов. По какому пути развития пойдет человечество — не берусь предугадывать. Слишком много вариантов.

— Риски для нас?

— Мы погибнем с вероятностью 73 и 4 десятых процента.

— Что?! — Чес подпрыгнула на месте. — Нет! Я не… я не хочу! Эдди! Я так не…

— Весь центр связан с компьютером Митчелла. В том числе и вы. Уход в глубокий анализ затронул поверхностные слои. Их отключение снизило нагрузку на компьютер, позволяя ему сконцентрироваться на обработке новых данных. Если Терновый Венец полностью поглотит Митчелла, с вероятностью 98 процентов это затронет глубинные процессы и связи. Это уничтожит весь центр. Вас, работников, спонсоров. Меня. Я ведь тоже нахожусь в системе. А система…

— Автономна и не связана с внешним миром. Ясно.

Чес бросилась к криокамере и попыталась ее открыть.

— Не стоит, мэм.

— Мне нужно… я хочу его коснуться… я…

— Чес. — Паутина зазвенела прямо над ее ухом, и она замерла. — Я тебя чувствую.

— П-правда?..

— Да. Но иначе. Теперь все иначе.

Чес всхлипнула.

— Эдди, я не хочу умирать… не хочу, чтобы ты… я так не хочу… может, может лучше оставить, как есть?..

— Ты слышала Эн. Смерть стоит за обеими дверями.

— Эдди… пожалуйста…

Цифровой мальчик оказался совсем близко. Его рука зависла над ее плечом.

— Отмечу, мэм, что вы игнорируете 27-процентный шанс нашего выживания.

— Эн?

— Мне удалось связаться с вами в Йорке. То есть, с Терновым Венцом, сэр. С той вашей частью, которая была выпущена на миссии «Захват цитадели». Это очень слабый сигнал, но вы постоянно находитесь на связи и принимаете пакеты данных. Расстояние… беспрецедентно. Это кажется невозможным с точки зрения современных технологий беспроводной передачи данных, но Терновый Венец запрограммирован не только уничтожать и поглощать, но и развиваться. Кажется, он сумел эволюционировать до нового, еще не изученного вида беспроводного взаимодействия дистанцированных частей одной системы, где вы — мозговой центр. Проще говоря, эта связь может дать нам возможность сбежать в момент, когда будет рушиться крепость. Шанс… не велик. Но он есть.

Молчание. Только звуки мониторов и ее всхлипов. Слезы падали на прозрачную крышку ложа. Гроба, поняла Чес. Это был гроб. И тело за стеклом уже не казалось живым, хотя все еще показывало идеальное для его возраста давление и отменный сердечный ритм.

— Чес… — Голос Эдди! Почти такой же, как раньше… — Слышишь меня?

Она утерла глаза рукавом пижамы с номером Сто. Сотня. Один-ноль-ноль… Губы дрожали. Чес смотрела на неподвижное лицо Эдди под стеклом и пыталась представить его улыбку. Машинка изобразила ее двумя нелепыми голубоватыми росчерками.

— Угу… я… слышу…

И он запел:

I, I will be king

And you, you will be queen

Though nothing will drive them away

We can beat them, just for one day

We can be heroes, just for