барона были такие воины, почему он ввёл их в бой в самом конце? Положив перед этим почти всё своё войско? Да эти четверо перебили бы нас ещё вчера, на заставе, пусти он их на штурм.

Мой орк, тем временем, сделал пару шагов. Остановился прямо предо мной. Посмотрел в глаза, и точным, выверенным движением направил кончик ятагана мне на шею. Ни тебе яростных воплей, ни глумления победителя над слишком слабым противником. Ничего подобного. Спокойное, можно сказать благородное, обозначение своей победы.

В этом сквозило что-то неправильное. Происходящее кричало о своей нелогичности. Барон, не использующий столь сильных бойцов, до почти полного своего разгрома. Сами орки-воины. Их манера боя, отточенные навыки фехтования, филигранное владение оружием. Да к тому же замашки и поведение благородных рыцарей, а не варварской пехоты.

Мелькнувшая искра мысли, неожиданно вспыхнула ярким светом. Конечно. Всё сходится. Пазл сложился!

Сколько у меня шаманов в строю? Шая и «учитель» ещё в откате, значит остаются трое. Что же, сыграем.

С учётом только что возникшего понимания ситуации, что можно было сказать о противнике? Да то что я его уже видел! Видел в пещере одержимых воинов, где завербовал Савелия. То же несоответствие тела и духа. Там был рыцарь, что сражался подобно деревенскому мальчишке. Здесь воин-орк, с умением и манерами рыцаря. Там, в тело воина вселили крестьянина. Здесь, в тело варвара — дух благородного воина, вероятно как раз таки рыцаря. Волна магии отдающей смрадом смерти. Вот что наколдовал барон. Старый брюзга подавил души своих бойцов и вселил в их тела заранее пленённых рыцарей. Сложно сказать каким путём ему в руки попала такая магия, но несложно понять почему использовал он её только под угрозой полного разгрома. Предать своих воинов, дабы с помощью некромантии поднять из них более сильных солдат. Да сотвори он такое в начале штурма, и его порвали бы сами орки.

Медленно сдвинув копьём направленный на шею клинок, я свободно поднялся на ноги. Отряхнулся, оправил броньку, перехватил оружие поудобнее и занял, как мне казалось, боевую стойку. Орк же спокойно, даже одобрительно смотрел на все эти телодвижения и не мешал. А в конце и сам сменил позу приготовившись к поединку. Чем окончательно подтвердил мои предположения.

На крохотной крыше башни, было не протолкнуться от ещё сражающихся и уже павших. Мы, игнорируя остальных, неспешно примерялись друг к другу. Теперь я понимал кто мой противник. Понимал его сильные и, главное, слабые стороны. И пусть шансы от этого выросли незначительно, но я хотя бы знал что нужно делать.

И первым делом, через интерфейс, отдал приказ шаманам. Они должны: вложив максимум маны активировать призыв. При наличие выбора среди откликнувшихся духов, выбирать тех кто заточен на физику. Максимально прямолинейных и грубых бойцов. Тупая сила, без какой либо техники и тонкости.

А сам кинулся в атаку.

Навыки фехтования, умение читать противника, знание тактики, всё это у одержимого было превосходным. Но у него оставалось тело орка. С немалой силой и выносливостью, но весьма посредственной ловкостью. Тело к которому рыцарь не привык. В котором большая часть его отточенных приёмов бесполезна. Ибо легко сражаться имея статы существа 6-го ранга и соответствующие навыки боя. Пусть навыки остались, что мне уже продемонстрировали. Но статы то, орочьи. А орк-воин, это юнит всего-лишь третьего ранга. А значит одержимого можно победить используя слабости непривычного ему тела. Либо подавив грубой силой, навалившись и не позволяя реализовать преимущество в технике боя, либо маневрируя с недоступной орку ловкостью.

Сил было маловато, поэтому сделав ставку на ловкость, я двигался с максимально доступной скоростью, стремясь зайти за спину, выйти под левую руку, избегая зоны поражения ятагана. На крохотном, доступном нам пятачке, это было сравни подвигу. Но отсутствие выбора творит чудеса. Время шло, а орк только пару раз успел подловить меня и дать понять разницу между нами. В остальном я успешно затягивал поединок, оттягивая на себя одного противника и позволяя шаманам и армии разобраться с остальными.

И шаманы действовали.

Так против одержимого разогнавшего отряд Рохли, выступил призванный дух огромного медведя. Попросту придавив своей полупрозрачной тушей и игнорируя любые попытки в «честный бой», он рвал тело орка зубами и когтями. При таком раскладе, как там умел одержимый в фехтование, становилось не важно.

Против второго орка, появился маленький дух гоблина в невнятном тряпье. Несмотря на невыразительную внешность, далёкий предок моего шамана-аристократа весьма ловко провёл свой бой. Прыгнув под ноги противнику, он проскользнул меж ними и полоснул маленьким кинжалом по спине. Призрачный клинок легко миновал доспехи и заставил орка согнуться в приступе боли. Еще пара стремительных ударов из непредсказуемых направлений. И вот одержимый лежит на полу, пускает сквозь забрало пену и в целом выглядит слегка отравленным. А призванный дух гоблина-вора, пропустивший таки один удар, медленно развоплощается.

С третьим призывом повезло меньше. Появившийся призрак чего-то гуманоидно-жабоподобного скастовал на всех «болотное благословение», повышающее мораль и скорость при бое на болоте. Потом ткнул орка корягой в грудь. И бесславно развоплотился от первого же удара. Однако творящееся недоразумение, дало Марселю время опустошить пузырёк с зельем, восстановив здоровье, и с новыми силами броситься в бой. Ещё и с удвоенной группой поддержки в лице освободившейся команды гноллов. Более того, получив мои пояснения о типе противника, Марсель существенно перестроил тактику и стал делать ставку на неповоротливость орка, стремясь зайти со спины и избегая честно скрестить клинки.

Прошло не больше минуты. А трое из четырёх одержимых были мертвы. На башне остался только один противник, мой. Не смотря на все старания, изрядную ловкость и осознание с кем сражаюсь, я проигрывал. Не помогала скорость и заходы за спину. Орк всё равно легко парировал удары или принимал их на прочные пластины доспехов. Без труда разгадав мою тактику, он перестал крутиться в попытке угнаться за мной и просто бил в то место где я ещё только планировал появиться. И попадал.

Адреналин позволял игнорировать боль. Но с ранами уходило здоровье и скорость. Я становился медленнее. Единственное преимущество — ловкость, значило всё меньше. Враг проанализировал меня. Приспособился. И аккуратно подводил к неизбежному финалу. Я проигрывал.

В отличие от Марселя, я не мог рассчитывать ни на навыки владения оружием, ни на отвлекающую врага группу поддержки. Шансы на победу исчезли.

Получив очередной удар, я растянулся на залитом кровью полу и больше не смог встать. Не оставалось иного способа честно окончить поединок, кроме как дать себя убить. Да, конечно, можно