солнце, Робин поняла, что, должно быть, провела с игрушечными черепахами больше времени, чем предполагала. На полях больше не было людей в оранжевом, не было видно и двух ширских лошадей.

Бекка привела их к самой старой части фермы, как догадалась Робин. Впереди находилась старая каменная хижина, а за ней — грязный акр поля, где бродили свиньи. Робин увидела нескольких подростков в пчеловодческих шапочках и перчатках, которые ухаживали за ульями. Неподалеку у стены стояли две массивные лошади в сбруе, в прохладном воздухе от их тел шел пар.

— Как я уже объясняла некоторым из вас в микроавтобусе, — сказала Бекка, — это по-прежнему действующая ферма. Один из наших главных принципов — жить в гармонии с природой, придерживаться этих принципов производства продуктов питания и устойчивого развития. Сейчас я передам вам Цзяну, который проинструктирует вас.

Цзян, водитель микроавтобуса, теперь выдвинулся вперед.

— Так, вы — вы — вы — вы, — бормотал Цзян, указывая на четырех человек наугад, — вы находите в сарае резиновые сапоги, вы достаете ведра с пойлом, вы возвращаете свиней в хлев.

Когда он говорил, Робин заметила, что у Цзяна не хватает нескольких зубов. Как и у Луизы, его кожа была грубой и потрескавшейся, что создавало впечатление, что он находится на улице в любую погоду. Когда он начал давать указания, у него возобновился тик; когда его правый глаз снова начал неконтролируемо моргать, он хлопнул по нему рукой и сделал вид, что потирает его.

— Вы четверо, — сказал Цзян, указывая на Робин и трех других, — снимаете с лошадей упряжь, потом натираете их и расчесываете перья. Остальные будут чистить упряжь, когда она будет снята.

Цзян дал группе грумеров щетки и расчески и оставил их заниматься своими делами, а сам скрылся в хлеву, В то время как позади них те, кто пытался заманить свиней в стойло, звали и уговаривали, тряся ведрами с кормом.

— Он сказал “перья”? — озадаченно спросила зеленоволосая Пенни.

— Он имеет в виду шерсть на копытах, — пояснила Робин.

Крик со стороны поля заставил всех оглянуться: овдовевшая Марион Хаксли поскользнулась в грязи и упала. Свиньи набросились на тех, кто держал ведра: рожденная в деревне Робин, чей дядя был фермером, мог бы подсказать им, что надо было положить корм в корыто и открыть ворота между хлевом и полем, а не пытаться заманить свиней внутрь, как Крысолов.

Было приятно выполнять физическую работу, не подвергаясь при этом назойливым вопросам. Упряжь, которую они сняли с лошадей, была очень тяжелой; Робин и Пенни с трудом отнесли ее в конюшню, где сидели несколько человек из их группы и ждали, чтобы ее почистить. Ширские лошади были более восемнадцати ладоней каждая и требовали много ухода; Робин пришлось встать на ящик, чтобы достать до их широких спин и ушей. Ей все больше хотелось есть. Она ошибочно полагала, что по прибытии им дадут что-нибудь поесть.

К тому времени, когда неумелым свинопасам удалось уговорить своих временных подопечных вернуться в стойло, а лошади и их сбруя были вычищены к удовлетворению Цзяна, красное солнце медленно опускалось за поля. Вернулась Бекка. Робин надеялась, что она сейчас объявит об ужине: она чувствовала себя голодной.

— Спасибо за службу, — сказала улыбающаяся Бекка, сложив руки и поклонившись, как прежде. — Теперь следуйте за мной в храм, пожалуйста!

Бекка провела их обратно мимо столовой, прачечной и библиотеки, затем в центральный двор, где фонтан Утонувшего Пророка сверкал красными и оранжевыми бликами в лучах заката. Группа Огня последовала за Беккой вверх по мраморным ступеням и через двери, которые теперь стояли открытыми.

Внутреннее убранство храма впечатляло не меньше, чем внешнее. Внутренние стены храма были приглушенного золотого цвета, а на них расположились многочисленные алые существа — фениксы, драконы, лошади, петухи и тигры — скачущие, словно невероятные приятели по играм. Пол был выложен блестящим черным мрамором, а скамейки с красными подушками и, казалось, покрытые черным лаком, были расставлены вокруг центральной возвышающейся пятиугольной сцены.

Взгляд Робин, естественно, устремился вверх, к высокому потолку. На полпути вверх по высоким стенам пространство сужалось, так как по всему периметру храма шел балкон, за которым располагались регулярно расположенные теневые арочные ниши, напомнившие Робин ложи в театре. С потолка на верующих смотрели пять нарисованных пророков в своих оранжевых, алых, синих, желтых и белых одеждах.

На возвышении стояла женщина в длинной оранжевой мантии с янтарными бусинами и ждала их. Глаза женщины были скрыты длинными черными волосами, спадавшими до пояса, и только длинный заостренный нос был хорошо виден. Только приблизившись, Робин увидела, что один из очень темных узких глаз женщины был поставлен заметно выше другого, придавая ей странный однобокий взгляд, И по непонятной Робин причине ее пробрала дрожь, подобная той, которую она могла бы испытать, увидев нечто бледное и склизкое, наблюдающее за ней из глубины скалы.

— Привет, — сказала она глубоким голосом. — Добро пожаловать.

Она сделала молчаливый жест в сторону Бекки, и та ушла, тихо закрыв за собой двери храма.

— Садитесь, пожалуйста, — обратилась женщина к группе “Огонь”, указывая на скамейки прямо перед собой. Когда все новобранцы заняли свои места, она сказала:

— Меня зовут Мазу Уэйс, но члены церкви называют меня Мама Мазу. Мой муж — Джонатан Уэйс.

Мэрион Хаксли испустила крошечный вздох.

— Основатель Всеобщей Гуманитарной Церкви. Вы уже оказали нам услугу, за что я вас благодарю.

Мазу сжала руки в молитвенном жесте и поклонилась, как это только что сделала Бекка. Взгляд криво посаженных, затененных глаз перебегал с одного лица на другое.

Сейчас я познакомлю вас с одной из техник медитации, которую мы используем для укрепления духовного “я”, потому что мы не сможем бороться с бедами мира, пока не научимся контролировать свое ложное “я”, которое может быть столь же разрушительным, как и все, что мы можем встретить снаружи.

Мазу стала вышагивать перед ними, ее одеяния развевались за спиной, поблескивая в свете висящих фонарей. На шее, на черном шнурке, она носила плоскую перламутровую рыбку.

— Кто из присутствующих иногда становился жертвой стыда или чувства вины?

Все подняли руки.

— Кто из присутствующих иногда испытывает чувство тревоги и подавленности?

Все снова подняли руки вверх.

— Кто иногда чувствует себя безпомощным перед лицом таких мировых проблем, как изменение климата, войны и растущее неравенство?

Вся группа подняла руки в третий раз.

— Это совершенно естественно, — сказала Мазу, — но такие эмоции мешают нашему духовному росту и способности добиваться перемен.

— Сейчас я научу вас простому упражнению по медитации, — сказала Мазу. — Здесь, в церкви, мы называем его радостной