что я обязана вступить в наследство — а потом могу делать с ним все, что угодно. За время волокиты с документами я передумала — я знаю, что сделаю с этими деньгами. Надеюсь, их хватит. А имя… Имя моей матери, Лиары де Во. Оно тоже мое.

— Итак, госпожа де Во, согласно описи имущества вашего покойного супруга в вашу собственность поступают два городских дома в Сердце Империи, в том числе дом, в котором вы проживали, и две городские квартиры здесь же в районе Каменного сада общей стоимостью девятьсот двадцать семь тысяч геллеров вместе с рабами. А также три накопительных счета в Императорском банке с общей суммой размещенных средств — семьсот десять тысяч геллеров.

Я смотрела на Бара, и меня стало мутить. К горлу подкатывал ком. Я замахала на себя руками и откинулась на спинку кресла. Выпила воды из стоящего рядом стакана. Стало немного легче.

— Вы уверены, что не ошибаетесь?

Он усмехнулся и покачал головой:

— О нет, госпожа. Ваш покойный супруг был весьма состоятельным человеком. Вы получаете имущество и денежные средства на общую сумму один миллион шестьсот тридцать семь тысяч геллеров.

Я вновь откинулась на спинку кресла и прижала пальцы к губам:

— Вы утверждаете, что это третья часть состояния?

Бар кивнул, хитро сверкнул глазками:

— Истинно так, госпожа. Остальные две части, согласно закону, отходят вашему пасынку. Весьма не бедный молодой человек.

Я не знала, что сказать. Просто сказать, что я оказалась богатой — не сказать ничего. Я даже не могла вообразить такие деньги.

Бар улыбнулся, подсовывая формуляры:

— Соблаговолите приложить палец, госпожа.

Я выполнила просьбу, наблюдая, как оранжевый сменяется зеленым — уже почти привычно. Бар отложил заверенные формуляры.

— У меня к вам одна просьба от его сиятельства.

Я подняла голову, подалась вперед:

— Как он? Вы бываете у него?

Бар кивнул:

— Как должностное лицо, госпожа. Наследное дело касается и его, как официального попечителя. Частных лиц к нему не пускают. Даже родственников.

Я опустила голову. Сразу после убийства де Во сам вызвал гвардию и сам во всем признался. Это было достойно. Сначала он провел сутки в имперской тюрьме, а позже был отпущен под домашний арест. На время суда и следствия. Все вылилось в грандиозный скандал и неизвестно, когда закончится. Я сделала все, что смогла. Было ли мне все равно — уже нет. Я боялась даже представить, что было бы, если бы я осталась женой Ларисса. Он бы меня уничтожил. Я хотела, чтобы де Во оправдали. Я два раза выезжала давать показания. В первый раз к следователям по делу, второй — в суд. Там я и видела Адриана в последний раз. Он все время смотрел на меня.

— Что хочет его сиятельство, господин Бар?

Нотариус пододвинул ко мне формуляр:

— Его сиятельство хочет, чтобы вы продали ему дом. Полагаю, вы понимаете, о каком доме идет речь?

Я кивнула.

— Его сиятельство предлагает вам двести пятьдесят тысяч геллеров.

— Я согласна, господин Бар, — я вытянула руку над столом, ожидая, когда он выудит нужный формуляр. — Но, кажется, он стоит двести.

Бар кивнул:

— Все правильно, но пятьдесят тысяч покрывают процент займа и процент по сделке. Его сиятельство берет эти суммы на себя.

Я кивнула и прижала палец к подставленному формуляру:

— Господин Бар, могу я поручить вам продажу моей имперской недвижимости? За соответствующий процент, разумеется.

Он расплылся в улыбке:

— Конечно, госпожа. Только, разве вы собираетесь уезжать?

— Да, господин Бар. Я возвращаюсь домой.

Он повел бровями но ничего не сказал, вернулся к документам.

Когда нотариус, наконец, ушел, я посмотрела на часы: через два часа отбывает корабль. Я все еще не верила, что уезжаю. Из всего багажа со мной была лишь папка с документами и карта с электронными геллерами. Та самая, которую тогда дал де Во.

Я посмотрела на улицу, вглядываясь напоследок в блестящую толчею транспорта — дома я такого уже не увижу. Захочу ли я вернуться сюда — кто знает. Сейчас я скажу, что нет, но не могу поручиться с такой же уверенностью за будущее.

* * *

Я смотрела в огромное панорамное окно иллюминатора и наблюдала, как уменьшается бежево-коричневый шар в ярких зеленых пятнах — Сердце Империи. Я все еще не верила, что это не сон, казалось, стоит закрыть глаза, и я окажусь где угодно, только не на борту роскошного корабля. Я прижалась щекой к холодному стеклу, как ребенок, вглядывалась в звездную черноту космоса. Что-то осталось недосказанным. Я бы хотела проститься с де Во, но это оказалось невозможно. Может, и к лучшему. Я боялась принять неправильное, невозможное решение. А он… если бы он только узнал о моей маленькой тайне — никогда бы уже не отпустил.

Эпилог

— Госпожа де Во! Госпожа де Во! — Камилла вбежала в мой кабинет, утираясь рукавом джеллабы. — Там новая девушка, в пустыне нашли, пока не успела слишком далеко зайти.

Я поднялась порывисто, без лишних вопросов. То, что успели перехватить — уже хорошо, но скорее всего, предстоит очень много работы. Они попадали ко мне по-разному. Кто-то, кто посмелее, или же, наоборот, послабее, приходил сам. Благо, они теперь точно знали куда идти. Кто-то упорствовал и пытался решить проблему по-старинке. Известно как: свести счеты с жизнью или дождаться родов и отнести ребенка в пустыню. К счастью, теперь не все эти несчастные дети погибали в раскаленном песке. Многих анонимно приносили в мой приют.

«Вилма». Я назвала его «Вилма». Здесь просто не могло быть другого названия.

Мы вышли в приемную на первом этаже. Лора уже забрала мальчика и передала нянечкам, чтобы помыть и переодеть, а несчастная мать сидела на краю кушетки, уронив светловолосую голову на тонкие смуглые руки, торчащие из широких рукавов джеллабы. Она не плакала, просто сидела, закаменев. Даже не шевельнулась, когда я подошла и села рядом. Она уже отрешилась от всего.

— У тебя прекрасный малыш.

Девушка молчала. Совсем молоденькая, почти ребенок. Уже знаю, она сейчас не хотела ничего слышать о ребенке, она отреклась от него, когда выходила в пустыню. Но это пройдет. Минет несколько дней, и она оживет. Впрочем… некоторым требовались недели. За полтора года существования моего приюта трое все же бросили детей. Просто ушли и не вернулись. Я их не осуждаю. Это выбор, и они имели на него право, но…

Я в страшном сне не могла представить, что оставляю сына.

Я легко погладила девушку по спине:

— Как тебя зовут?