На этот раз к парадному крыльцу особняка мы направились вместе с инспектором. Дрыщ и Бриндли по уговору скрылись с глаз, они должны были прятаться за живой изгородью из бугенвиллеи, которая отгораживала особняк от окрестных барханов.

— Эй, Дуэйн! — крикнул Педерсон. — Разговор есть.

Дверь открылась, и на пороге показался громила с ружьем наперевес. Бугай выставил перед собой Зой Эпплквист в качестве прикрытия.

— Мы пришли сказать, что процесс пошел. Все как условились.

Дуэйн принюхался, состроил гримасу:

— Откуда разит?

— Это с участка напротив, от мисс Мелоди. Старушка мусор решила сжечь да ветки, которые ветром наломало. Все путем — у нее там мальчишка присматривает, просто ветер в нашу сторону, — ответствовал полицейский.

Дуэйн перевел взгляд за наши спины — туда, где на крохотном пустыре дымил кострище, — и обратился ко мне:

— Бабло принес?

— Деньги будут завтра, — соврал я. — Раньше никак не выходит.

— Сколько?

— Я так понял, мы договорились о семистах пятидесяти косарях.

Зой Эпплквист что-то проговорила — я не расслышал, — и Дуэйн добавил:

— Путем. Пусть будет семьсот пятьдесят. Только чтоб к утру как штык.

Тут я выступил с инициативой:

— У меня к тебе одна просьба. Я хочу всех увидеть.

— Кого это всех?

— Барбару с лордом Дауни и Бирму.

— Я их сюда не потащу, — буркнул Дуэйн.

— Тогда пусть твои парни подведут их к окнам, — сказал я. — Хочу убедиться, что все целы.

— Некогда мне в игры играть, — рявкнул Дуэйн, а Зой добавила:

— Поверьте мне, мистер Частин, все невредимы.

— Послушай, приятель, — откликнулся Педерсон. — У нас же вроде уговор: мы — тебе, ты — нам. Покажи товар лицом.

Дуэйн на миг скрылся в комнате и отдал какое-то распоряжение.

Мы стояли и ждали. Глаза слезились от дыма. Наконец в спальне на втором этаже кто-то поднял жалюзи. Барбара, обхватив за плечи лорда Дауни, помогла ему подняться. Старик не держался на ногах и выглядел заспанным. Любимая улыбнулась и ободряюще подняла кверху большой палец. Я ответил тем же.

— А Бирма где?

— Отдыхает, — ответила Зой. — Мне не хотелось ее тревожить. Могу вас заверить, что она в полном порядке.

— Я хочу убедиться.

— Ты что, слов не понимаешь? — рявкнул громила. — С ней все в порядке, отвянь.

— Поверю, когда сам увижу.

Зой сердито мотнула головой, обернулась к Дуэйну и сказала:

— Я этим займусь.

Бандит ее отпустил, и она зашла в дом.

Мы стояли и молчали. Громила держал нас с Педерсоном на мушке. Прошло пять минут. Затем в спальне Бирмы раздвинулись шторы. Хозяйка сидела в кресле-каталке; над подоконником виднелась ее перебинтованная голова. Сзади стояла Зой, рядом с ней — Тиффани Сен-Джеймс.

— Вон она. Довольны?

Я взглянул в окно другой спальни, где находились Барбара и лорд Дауни. За их спинами маячили силуэты двух здоровяков, Куртиса и Донни. Теперь на нас были устремлены глаза всех обитателей этого дома.

— Так-то лучше, — буркнул я.

И тут отозвался инспектор:

— Тебе еды для постояльцев подвезти? Небось и пожевать нечего?

Таков был условный сигнал, и когда Педерсон произносил эти слова, я краешком глаза заметил, как из-за живой изгороди позади дома выскочили Дрыщ и Бриндли с двумя туго набитыми мешками для мусора. Никто из находившихся в особняке их не видел. Наши друзья припустили к залитому цементом сливу под домом и притаились между коляской для гольфа и отдушиной. Все это время вентилятор крутился не переставая — видимо, кондиционер работал на полную мощность. На это мы и рассчитывали. А еще оставалось уповать на милость судьбы — не приведи Господь, снова отключат свет.

— Что ж, жрачки не помешало бы, — буркнул Дуэйн. — Одними галетами да фруктовым пуншем пробавляемся. Сыт по горло.

— Мы можем сгонять в магазинчик, закупить мяска, хлеба, сыра на бутерброды. Как тебе такая мыслишка?

— Ага, отлично. И сигарет прихватите.

— Сделаем, — обрадовался Педерсон. — А вы сидите и не высовывайтесь: мне еще Хенсона надо отыскать, чтобы он свою лавчонку открыл. Впрочем, обернемся в два счета.

Дуэйн настороженно на нас посматривал. Чтобы все сработало, он должен закрыть дверь и оставаться в доме. Наконец громила нарушил затянувшуюся паузу:

— А что насчет остального?

— Чего остального? — не понял я.

— Как мы отсюда выберемся? Посудина готова?

Я взглянул на Педерсона: об этом мы совсем позабыли. Придется импровизировать.

— Приготовили мы вам посудину: палуба пятьдесят два фута, стальная обшивка, эксплуатационный резерв — девятьсот миль. Стоит в гавани на швартовых, полностью готова к отплытию и заправлена.

— Твоя, что ли?

Я кивнул.

Дуэйн сказал:

— Траулер, на котором ты за нами на остров притащился?

Я снова кивнул, всеми силами стараясь не смотреть на опоры под домом: Дрыщ с помощником развязали мешки и уже выкладывали их содержимое на цементный слив.

— Ха, как мы вас обвели вокруг пальца! Только бараны сунулись, а нас и след простыл, — осклабился громила. — Можешь распрощаться со своей лодчонкой. Отчалим — и поминай как звали. — Он шагнул в дом. — Нечего лясы точить, тащи жрачку.

Мы, конечно, не стали далеко ходить — так, скрылись с глаз для пущей убедительности. Отъехали немного и устроились ждать в рощице. Невозможно было сказать наверняка, сколько потребуется времени: час или два.

Мальчишка-гид улучил свободную минутку и наведался к нам. Он осыпал меня вопросами, поэтому пришлось поведать ему суть нашего плана, залогом успеха которого был не вполне обыкновенный куст под названием «мертвецкий сон».

— Что еще за мертвецкий сон? — поинтересовался Никсон.

— Да есть в местных краях такое растение, только поискать его надо. Маленький кустик, приземистый, с блестящими листьями и крохотными красными ягодами, — пояснил Педерсон. — В детстве заболеешь, бывало, крупом, так мать все окна в спальне законопатит и давай на сковородке листья жарить — я тут же вырубался. Дрыхнешь без задних ног. Хитрая травка, не простая, мертвый сон навевает.

— Дрыщ как-то его называл по-своему, по-индейски, — сказал я. — Хотя матушка Персиваль сразу смекнула, о чем речь. Мы с ней все здесь облазили, пока полные мешки не насобирали.

— Так вот что они под домом жгут? — смекнул парнишка.