Это был нокаут. Настя все знала. Но сообщил ей подробности не Сава. Про медведей с золотыми цепями на толстых шеях знал, кроме Мишель, только один человек – Андрей Железнов. «Господи, зачем он это сделал? – с тоской подумала Мишель. – Ведь есть то, что нельзя исправить ни при каких обстоятельствах».

– Настя, я все поняла, – нарочито медленно произнесла Мишель.

Она не знала, как себя вести дальше. Надо было срочно уходить. Но она словно приросла к столу.

– И потом, мы уже договорились с новым человеком, который будет дальше заниматься домом и исправлять все, что вы тут накуролесили,– улыбнулась миролюбиво Настя.

Она не могла отказать себе в удовольствии добить соперницу.

– К нам согласился приехать Кирилл Высоковский.

– Он же на Бали, – отрешенно произнесла Мишель. Ей было все равно – она не удивилась бы, если бы ей сообщили, что завтра утром сюда явится сам Филипп Старк.

– Да, на Бали, – согласилась Настя. – Но нам пришлось его срочно вызвать. Во-первых, кто же откажет Андрею Железнову? А во-вторых, за такой гонорар, который ему обещан, приедет кто угодно. Господи! Снова платить!

– А, поняла, вы не хотите полностью заплатить мне, чтобы этими деньгами компенсировать гонорар Высоковского? – улыбнулась Мишель, и в ее глазах снова вспыхнула ярость.

– А как вы хотели, милочка моя? – искренне удивилась Настя.

Мишель впервые увидела ее настоящую – женщину, которая не чувствует опасности, но при первых же сигналах тревоги идет напролом, сметая все на своем пути.

– Я хотела бы поговорить с Андреем, – произнесла Мишель так, что сомнений быть не могло: она не уйдет, пока не добьется своего – увидит Железнова. И если для достижения этой цели нужно будет кому-то перегрызть горло, то сделает это легко. И плевала она на публику, которая затаилась где-то в недрах огромного дома и ловит каждое слово, которое доносится из холла. «А ведь Андрей наверняка среди них. Как смешно». Губы Мишель искривила улыбка, и она повторила:

– Я хочу поговорить с Андреем.

Настя молчала. Понимала: одно неверное слово, и все может закончиться отвратительной сценой. Она давно научилась бороться с женщинами своего мужа. Но сейчас, уже практически одержав победу, растерялась. Эта женщина в мокрых джинсах больше не претендовала на ее мужа. Но зачем-то решила с ним поговорить. И с этого пути ничто не сможет ее сбить – она достанет его хоть из-под земли! В этом сомневаться не приходилось. И Настя решила, что на прощание может сделать Мишель царский подарок.

– Он внизу, в студии. Только идите осторожно, не упадите. Там очень скользкие ступеньки. И какой дурак решил их выложить глянцевой плиткой?

Она что-то еще говорила ей вcлед. Но Мишель не слушала. Спускаясь, она краем глаза заметила, как по холлу мелькнули какие-то тени. Наверное, Сава и Нина Ивановна наконец-то вышли из засады. Но Мишель было все равно. Она бы не расстроилась, даже если бы внизу никого не было. Наверное, ей даже стало бы легче. Словно Андрей исчез. Как будто его и не было никогда. Как будто он ей приснился.

Андрей сидел за ударной установкой – блестящей, отливающей темно-вишневым лаком.

– Красиво, – похвалила Мишель.

– Я знал, что тебе понравится.

– Она давно здесь?

– Нет, только вчера привезли. Сава уже немного успел побарабанить. А я вот хочу освоить кардан. Знаешь, что это такое?

– Кажется, какая-то особая двойная педаль.

– Молодец! – удивился Андрей. – Эта такая штука, с помощью которой можно выбивать сразу несколько ритмов.

– Андрей, тебе не надо этому учиться. Двойные ритмы у тебя и так отлично получаются. А вот чтобы выбить один – с этим у тебя проблемы.

– Сложно говорите, девушка, – вздохнул Андрей. – А все гораздо проще. Все будет хорошо. Ты только подожди немного. Наберись терпения.

– Роскошная вещь, – кивнула Мишель на ударную установку.

– Я сам себе подарил, так сказать, к юбилею.

– Отлично будет сочетаться с черными медведями, – улыбнулась Мишель и привалилась спиной к белой стене. – И даже золотая цепь цветом перекликается с тарелками. Я и не знала, что они бывают из желтого металла.

– Все бывает, – ответил Андрей. – Даже то, о чем ты даже и не подозреваешь. Скорее бы мишек привезли!

– Так ты их под ударную установку подбирал? – наконец-то догадалась Мишель. – Что же сразу не сказал?

– Женщинам нельзя говорить все и сразу. Опасно.

– Брось, Андрей. С таким охранником, как у тебя, ты в полной безопасности. Так что будете вместе с мишками сидеть на золотой цепи.

– И у нас никаких шансов сорваться?

– Никаких, – покачала головой Мишель. – Правда, про медведей точно не знаю. А вот с тобой все ясно.

– Почему, когда ничего не ясно, женщины именно так и говорят: все ясно. Да что тебе понятно, черт побери? Что? Я должен был сорваться и бежать?

– Не надо никуда бежать, Андрей. Решай сам.

– Решай, решай! Осточертело! Почему нельзя дать время подумать?

– Или разрулить, как сейчас говорят, – вздохнула Мишель. – Все хорошо, все правильно. Я поеду, а ты думай. Вот только деньги за мою работу отдай, пожалуйста.

Андрей вздрогнул.

– Я отдам, но в Москве.

– Нет, сейчас!

– Мишель, послушай!

– Отдай деньги! – угрожающе прошипела она. – Иначе я за себя не ручаюсь.

– У меня нет с собой столько. Все деньги у Насти.

– Так иди и попроси!

– Я не могу! Куда ты так торопишься? Вот приедем в Москву, и я все тебе сразу отдам. Даже больше – если хочешь.

– Мне не нужна неустойка. Мне нужны мои деньги – прямо сейчас!

Мишель почувствовала, как ее начинает поднимать над землей ярость. Оказывается, с ее помощью так легко парить и чувствовать себя свободной, оказывается, ничто не дает такого опьяняющего чувства полета! Мишель вдруг отчетливо поняла, что именно сейчас нужно сделать. Она наконец-то оторвалась от белой бетонной стены и взлетела вверх по ступенькам, рискуя упасть.

– Мишель, я позвоню тебе, – сказал Андрей, но она его не слышала.

Ее несла на своих крыльях ярость, которая оглушила и ослепила. Поэтому Мишель почти не понимала, что она делает, кроме того, что ей наконец-то стало невыразимо легко. Ей стало ужасно смешно, когда, поднявшись в холл, она увидела похудевшего Саву, к которому пугливо жалась Нина Ивановна. Мишель заметила, что она выкрасила волосы в насыщенный медный цвет и это ей шло, только вот Сава на ее фоне выглядел слегка бледновато.

Даже фраза, произнесенная Настей с уверенностью: «Мишель, вам лучше уйти! Немедленно!», не смогла сбить ее. Все это были обычные люди, которые вдруг почему-то встали у Мишель на пути – они не мешали ей, но и не раззадоривали. Они были ей безразличны. Потому что у нее была другая цель, к которой, как сейчас подсказывала ей ярость, она и стремилась все это время, пока жила в доме. И для исполнения этого желания достаточно было одного взмаха руки.