К вышесказанному уместно добавить, что по состоянию на 16 апреля лишь пять самолетов 5-го гмтап имели оборудова­ние для постановки мин и сбрасывания торпед. В результате первые вылеты на морском театре оказались чисто бомбар­дировочными.

2 апреля воздушная разведка обнаружила в районе север­нее Констанцы группу транспортов противника. На самом де­ле нашему разведчику удалось застать в море отряд румын­ских минных заградителей, занятых постановкой противоло­дочных минных полей вдоль фарватера Констанца — Сулина. Одновременно заграждения ставили две группы кораблей, в которые входили минные заградители «Адмирал Мурджеску» и «Дачиа». В качестве первой ударной волны в воздух подня­лось по звену Ил-4 и СБ. Вскоре Ил-4 обнаружили отряд мин­зага «Дачиа» и отбомбились по нему. Прямых попаданий не было, но близкий разрыв нанес заградителю легкие повреж­дения, ранив на его борту пятерых моряков. Кого бомбило звено СБ, точно неясно — с борта румынских кораблей их вроде бы не видели, зато бомбардировщик капитана Земцева в Севастополь не вернулся. Спустя полчаса второе вылетев­шее звено «ильюшиных» атаковало шедший в авангарде ру­мынского соединения миноносец «Сборул». Несмотря на то что удар осуществлялся с высоты около 2300 м, нашим летчи­кам снова удалось добиться близких разрывов, ранивших двух человек. Поскольку к моменту атаки минные поля уже были выставлены, сорвать их постановку не удалось, но опа­сения новых нападений с воздуха затормозили выполнение вражеского плана минирования примерно на 1,5 месяца.

Малочисленность севастопольской группы и обилие сто­явших перед ней задач обусловили большие перерывы в дей­ствиях на коммуникациях противника. Следующий налет при­шелся лишь на 22 апреля. Обнаружить румынский конвой, шедший из Констанцы в Бугаз, не удалось, в результате чего «ильюшины» сбросили бомбы на Сулину. Повторная атака этого порта была осуществлена уже силами пяти бомбарди­ровщиков 3 мая. 7-го два Ил-4 вместе с тремя Пе-2 и двумя СБ принимали участие в нападении на конвой быстроходных десантных барж в районе Днестровского лимана. И на этот раз прямых попаданий добиться не удалось, но как минимум одна БДБ получила серьезные повреждения и потери в лич­ном составе. Спустя три дня вылетавший на разведку Ил-4 от­бомбился по одиночной шхуне в районе мыса Олинька, после чего наблюдал на ней взрыв и пожар, однако зарубежные ма­териалы на сегодняшний день не дают возможности как-либо прокомментировать это донесение. Кульминацией действий нашей авиации весной 1942 г. в западной части Черного моря, безусловно, стал удар 21 мая.

Утром экипаж разведчика (традиция посылать одиночные «ильюшины» в дальнюю разведку сохранялась на Черномор­ском театре вплоть до второй половины 1943 г.), пилотируе­мого ст. лейтенантом Ермолаевым, обнаружил одиночный транспорт, шедший из порта Сулина в направлении Одессы. Командование приказало нанести по судну удар, причем си­лами не только бомбардировщиков, но и торпедоносцев. Штурман эскадрильи капитан Дуплий (впоследствии — Герой Советского Союза) так вспоминал этот вылет:

«Можете представить состояние комэска Чумичева и мое. Ведь это был первый боевой вылет в истории полка на тор­педный удар. Готовились мы к нему по тревоге. Решено было лететь к цели двумя группами. Ведущая группа — три бом­бардировщика, которую мы возглавляли, за нами на пределе видимости — пара низких торпедоносцев.

Обнаружили транспорт севернее Килийского гирла. Вый­дя на береговую черту, наше звено, где летчиками были Чу­мичев, Беликов и Агапкин, атаку произвело с берега в сторо­ну моря. Самолеты-торпедоносцы атаковали транспорт со стороны моря одновременно с бомбардировщиками. Торпе­доносцы капитан Селявко и старший лейтенант Гаврилов про­извели индивидуальное прицеливание. Их штурманы лейте­нант Грязнов и старший лейтенант Петроченко сбросили тор­педы с дистанции 1200—1400 метров. Одна торпеда попала в корму транспорта водоизмещением 5000 тонн. Произошел сильный взрыв, и он стал окутываться дымом. Упредило тор­педу еще попадание в судно одной ФАБ-100. После удара транспорт развернулся в сторону берега. По торпедоносцам велся огонь зенитной артиллерии с транспорта, по бомбар­дировщикам зенитки не стреляли…

На свой аэродром возвращались все мы, ободренные ус­пешным выполнением задания. Жаль, что экипажи торпедо­носцев сбрасывали торпеды с больших дистанций. Но это им можно простить. Ведь это была их первая торпедная атака…»

Реальной целью торпедоносцев оказалась 535-тонная плавбаза немецкой Дунайской флотилии «Ута», которая в тот день совершала переход из Жебриянской бухты в направле­нии Одессы. Торпеды в цель не попали, но бомбардировщи­кам удалось нанести судну повреждения. То ли в момент укло­нения, то ли после прямого попадания бомбы оно выскочило на мель. Среди экипажа имелись убитые и раненые, причем за четырьмя тяжелоранеными немцы даже прислали спаса­тельный гидросамолет. Впоследствии противник ввел плав­базу в строй, и она продолжала принимать участие в боевых действиях на Черном море и Дунае вплоть до апреля 1945 г., когда была потоплена авиабомбой. Поднятая после войны, она служила в советском флоте под названием «Ангара».

Последняя попытка атаковать корабли противника у ру­мынского побережья имела место 25 мая. Звено вылетевших Ил-4 не обнаружило целей, зато само оказалось перехвачено двумя «мессершмиттами» в районе Сулины. Бомбардировщи­кам удалось оторваться от противника, но два самолета полу­чили серьезные повреждения. Усиление ПВО в западной час­ти моря и изменение обстановки под Севастополем сделало этот вылет последним на долгое время.

С конца марта — начала апреля в небе Севастополя нача­ли собираться тучи. Несмотря на сильный зенитный огонь и атаки перехватчиков, немецкие бомбардировщики все чаще вторгались в воздушное пространство базы, сбрасывая бом­бы на город, суда и аэродром Херсонесский маяк. Так, со­гласно отчету ПВО ЧФ, в период с 25 марта по 30 апреля на указанные объекты противник произвел 18 дневных и пять ночных налетов, в которых приняло участие 93 самолета. В мае таких налетов было уже 166, и в них участвовало 422 машины (подавляющее большинство налетов было совершено в по­следнюю декаду мая, и мы их рассмотрим в 3-й главе). Не­мецкая авиация и артиллерия нанесли огромный ущерб само­му городу. С начала войны и до 1 мая в Севастополе взорва­лось 2512 фугасных и более 2000 зажигательных бомб, 8456 артиллерийских снарядов. Полностью разрушенными оказа­лись 310 и частично — 1059 домов, погибли 409 человек граж­данского населения, и 803 получили ранения. Далеко не все немецкие снаряды и бомбы упали на Севастополь случайно, когда пилотам не удалось поразить военные объекты или ко­рабли. Бомбардировками жилых кварталов немецкое коман­дование стремилось сломить моральный дух защитников и гражданского населения, но в том, что из этого ничего не вы­шло, пришлось убедиться в ходе третьего штурма, который, хотя и завершился падением черноморской твердыни, про­должался без малого месяц.

Не были оставлены без внимания и аэродромы СОРа. Пер­воначально больше всего досаждала неприятельская артил­лерия. В период с 22 февраля по 22 марта на Херсонесском маяке взорвалось 362 снаряда, на Куликовом поле — 280 и несколько десятков в бухте Матюшенко, где базировался 116-й мрап. Вместе с тем немецкие бомбардировщики атаковали аэродромы сравнительно редко. Общая эффективность дей­ствий немцев оказалась невысока — их усилиями было унич­тожено лишь два МБР. В следующем месяце, очевидно, из-за желания сэкономить снаряды перед решающим штурмом, ко­личество обстрелов заметно сократилось. На Херсонесском маяке взорвалось всего 23 снаряда и еще 57 на Куликовом поле. Зато выросло количество налетов немецкой авиации. Четырежды она атаковала аэродром на мысу и сбросила на него 108 тяжелых авиабомб и еще 12 на бухту Матюшенко. Ус­пех ограничился уничтожением одного МБР. Зато в промежу­ток с 22 апреля по 22 мая немцы уничтожили на аэродромах Севастополя 16 самолетов — больше, чем за все предшест­вующие месяцы обороны, вместе взятые. 22 апреля в резуль­тате бомбоудара по бухте Матюшенко сгорели два ГСТ и один МБР. Спустя два дня при ударе по аэродрому Херсонесский маяк и авиамастерским были уничтожены Пе-2, «як», «миг», два И-16 и четыре МБР-2 (по-видимому, там же погиб гидро­самолет КОР-1, также значащийся уничтоженным на аэро­дроме в этот месяц). Спустя два дня в бухте Матюшенко в ре­зультате попадания снаряда затонул МБР, а 30 апреля — ГСТ. Днем раньше немецкие артиллеристы «дотянулись» до Хер­сонесского маяка, где разрушили бомбардировщик СБ. 2 мая бомба разбила еще одну летающую лодку, после чего на неко­торое время в ударах по аэродромам наступил перерыв в свя­зи с переносом основных усилий немцев на керченское на­правление.