Дважды предупредивший их майор Скворцов спрыгнул в первый попавшийся кювет и, полузасыпанный землей, пере­ждал там бомбежку. Группа самолетов, хотя и была неболь­шой, но сбросила свой смертоносный груз кучно на площадь, где в то утро роковым образом оказались два героических на­ших командира. Один был душой воздушной обороны Сева­стополя, любимцем черноморских летчиков, другой пережил в прошлом две большие войны, Первую мировую и Гражданскую, воевал в Испании и любил шутить, что «еще не изгото­вили бомбу с его именем».

В Севастополе всего можно было ожидать каждую минуту, бомбы и снаряды падали повсюду, но в гибель Острякова и Коробкова не хотелось верить.

— Не может быть! Наверное, ошиблись, — твердили мы, получив это тяжелое известие. — Да как же так? Остряков только что был в штабе!

Как часто приходилось слышать подобные слова на войне. «Да он только что был здесь!» — недоумевали люди, неожи­данно услышавшие о смерти друга или товарища. Сейчас действительно был здесь, а вышел — и попал под снаряд или бомбу».

Вот так, совершенно нелепо в результате первой и по­следней бомбардировки авиамастерских погиб душа оборо­ны Севастополя с воздуха генерал-майор авиации Н. А. Ост­ряков, а вместе с ним генерал Коробков и еще 46 человек. 13 получили ранения. В мастерских сгорели девять самолетов, которые при других обстоятельствах могли быть восстановле­ны и принять активное участие в обороне города. Словно не удовлетворившись достигнутым, немецкие летчики еще два­жды вечером атаковали аэродром Херсонесский маяк — в первом налете был поврежден СБ, во втором уничтожен Пе-2 и поврежден ДБ-3. Только в последнем случае они натолкну­лись на противодействие истребителей, которым удалось сбить один «юнкерс» (лейтенанты Гриб и Макеев).

В последнюю неделю апреля налеты производились почти каждый день. 25-го снова 12 Ju-88 сбросили бомбы на аэро­дром, где повредили два ДБ-3 и «як». Несмотря на наличие у немцев истребительного эскорта, перехватчикам удалось прорваться и сбить один «юнкерс». На следующий день груп­па бомбардировщиков не дошла до Херсонесского маяка, сбросив бомбы в воду, но «мессершмитты» эскорта сбили ка­питана Капитунова, который сумел посадить свой «як» неда­леко от берега, после чего был спасен катером. 27-го Сева­стопольская авиагруппа лишилась в воздушном бою еще од­ного Як-1, правда на этот раз не над своим, а над немецким аэродромом в Евпатории. Его пилот ст. лейтенант Богданов пропал без вести. 29 апреля впервые за последнее время ис­требителям удалось сорвать бомбовый удар противника — встретив наши самолеты в воздухе, пятерка «юнкерсов» бес­порядочно сбросила бомбы и легла на обратный курс. Немецкое командование поняло, что без непосредственного сопровож­дения истребителями теперь не обойтись, и на следующий день бросило на Севастополь пятнадцать Ju-88 в сопровож­дении звена Bf-109. Хотя налету противодействовало три «яка», два «мига» и 11 истребителей старых типов, всего, чего нам удалось добиться, так это сорвать прицельное бомбоме­тание по портовым сооружениям и гидроаэродрому. «Юнкер­сы» вывалили свой бомбовый груз на жилые кварталы, где бы­ло разрушено три дома, погибли 10 и получили ранения 30 че­ловек. Потерю бомбардировщика, якобы сбитого объединенны­ми усилиями перехватчиков и зенитчиков, немцы не подтверждают, зато Севастопольская авиагруппа лишилась в бою одного МиГ-3. Его летчик капитан Куницын получил лег­кое ранение.

В последних числах апреля — первых числах мая количе­ство немецкой авиации в Крыму выросло вдвое, а по истреби­телям — в пять раз. В помощь группе II/JG77 одна за другой прибыли группы III/JG52 (29 апреля), I/JG77 (3 мая), II/JG52 (4 мая) и I/JG3 (6 мая). 16 мая командиром 77-й истребительной эскадры был назначен известный ас капитан Гордон Голлоб, имевший к тому времени на своем счету 86 воздушных побед и награжденный Рыцарским крестом с дубовыми листьями. Кроме того, прибыло пять бомбардировочных, две пикиро­вочные и две штурмовые группы, а во главе их — штаб VIII авиакорпуса, возглавляемый одним из лучших немецких авиационных военачальников генералом Вольфрамом фон Рихтгофеном. Это сосредоточение сил производилось в преддверии наступления против войск Крымского фронта. На некоторое время немцам стало не до Севастополя, хотя поле­ты одиночных бомбардировщиков со сбрасыванием бомб в «окна» в облаках и в ночное время с целью изматывания сис­темы ПВО не прекращались все дни. Так, 5 мая система ВНОС зафиксировала прохождение над базой десяти бомбардиров­щиков, 6 мая — 28, 7 мая — 15, 8 мая — шести, а 9—12 мая — ни одного. При отражении этих рейдов 6 мая Севастополь­ская группа лишилась двух «яков». Днем при попытке догнать немецкий самолет на высоте 6000 м без кислородного обору­дования потерял сознание и упал в воду на своем истребите­ле лейтенант Т. Платонов. Вечером при ночном старте по тре­воге потерпела катастрофу машина капитана Рыбалко. 9 мая пропали без вести два Як-1, вылетавших для прикрытия кон­воя. После всех этих безответных потерь некоторым утешени­ем для севастопольцев стало сбитие барражировавшего над линией фронта корректировщика Hs-126 «яками» летчиков Беспалова и Хазарова.

К исходу первой декады мая количество боеготовых ис­требителей новых типов в составе авиагруппы СОРа сократи­лось до критически низкой отметки. Большие потери понес и 116-й мрап, который в отличие от своих сухопутных коллег не имел возможности сильно рассредоточивать и хорошо мас­кировать свои летающие лодки. Все это заставило нового ко­мандующего ВВС ЧФ генерал-майора авиации В. В. Ермачен­кова принять срочные меры по усилению авиагруппы. Первой такой мерой стала переброска на аэродром Куликово поле 23-го отдельного штурмового авиаполка.

Эта часть была сформирована в резерве авиации ВМФ в период с ноября 1941 г. по апрель 1942 г. на самолетах У-26 и УТ-16 и фактически являлась не штурмовой, а ночной бом­бардировочной. Переоборудование самолетов в боевые за­ключалось в установке на У-2 двух пулеметов ШКАС калибром 7,62 мм и четырех балок Дер-6, под которые можно было под­вешивать легкие осколочные бомбы. УТ-1 также оснастили двумя ШКАСами и четырьмя направляющими для реактивных снарядов РС-82. Скромные боевые возможности импровизи­рованных ночных штурмовиков сильно сокращались с учетом технического состояния самих самолетов. Из 22 У-26 19 отно­сились к выпуску 1932—1933 гг. и имели налет от 1100 до 1900 часов. Моторы выпуска 1933 — 1936 гг. пережили по 4—5 ремонтов. Несколько в лучшем состоянии были десять УТ-16. Они имели налет всего по 80—100 часов, но при этом отно­сились к выпуску 1932 г. Из-за того, что самолеты были пере­гружены вооружением на 285 кг и их моторы работали на мак­симальных режимах, в конечном, итоге количество PC на них решили сократить до двух. К 4 мая полк сосредоточился на аэродроме Витязевская на Таманском полуострове и приго­товился к перебазированию под Севастополь.

Первой 7 мая туда перелетела эскадрилья УТ-16. Переба­зирование не обошлось без происшествий — перед самой посадкой, совершая маневры на малой высоте, пилот мл. лейтенант Королев зацепился крылом за землю и разбил свою машину. Но это было ничто по сравнению с тем, что ис­пытала последовавшая за УТ-16 эскадрилья У-2. 11 мая, на четвертый день наступления немцев на Керченском полуост­рове, десять У-2 вылетели в Севастополь. В 10.05 в районе мыса Чауда их атаковало звено «мессершмиттов», которые в эти дни буквально терроризировали все живое между Тама­нью и Феодосией. После первой же атаки группа рассеялась. Только двум У-2 удалось вернуться в Витязевскую, а еще че­тыре были обнаружены позднее в районе мыса Тамань, где они горящими совершили вынужденные посадки. Остальные самолеты пропали без вести. Из-за этой трагедии перелет остальных У-2 задержался до 24—29 мая.