Капитанша закончила раздачу и приблизилась к мужу.

— Болтай поменьше, Мортимер. Налей-ка лучше выпить!

Мортимер подошел к жене, смачно ее поцеловал и вручил кружку.

— За страстную нашу любовь, Капитанша!

Потом повернулся к Франсуа, пока его жена пила не отрываясь.

— Я вам сказал, что у кошек моих нет имен. Правда-то оно правда, однако не совсем.

Он наклонился и поднял с полу набитое соломой чучело кошки, худой, совсем облезлой, и сунул его в руки Франсуа.

— Его зовут Черный Принц. Это единственный кот, из которого я сделал чучело. А знаете почему?

Франсуа подумал о Востоке и ответил наугад:

— Он спас вам жизнь?

— Вот уж точно. Было это лет пять назад в Бретани. Мы как раз стояли на отдыхе, и киски мои были на посту, когда одна французская… Ваша милость тут, конечно, не в счет… Так вот, одна французская свинья подобралась ко мне сзади, чтобы убить исподтишка. Да только Черный Принц его приметил, бросился прямо в лицо и ну глаза драть. Я его потом никогда больше не сажал в клетку. Он у меня всегда на плече сидел, будь я пешком, будь я верхом, и в дождь, и в ветер. Мы уже никогда не расставались. Он от старости помер два месяца назад в Бордо…

Джон Мортимер наполнил свою кружку и выхлебал сразу половину.

— А когда я сам помру, то пусть в руки мне дадут не четки, а Черного Принца. Хочу его с собой в могилу забрать, чтобы мои пальцы гладили его, покуда в прах не обратятся!

Франсуа тихонько вскрикнул, уколов себе указательный палец о клык мертвого зверька. Мортимер забрал чучело из его рук.

— Совсем вас предупредить забыл: очень уж он не любил французов.

Его голос дрогнул от волнения:

— Да… это был единственный его недостаток.

Рыбная торговка постучала кулаком по столу.

— Что-то ты загрустил, Мортимер. Давай-ка о чем-нибудь другом.

— Ты права, Капитанша. А знаете, мессир, ведь вам в вашем несчастье даже повезло: пальцы-то у вас целы, значит, вы ими и гладить, и ласкать можете.

Кружки опустели. Мортимер собрал их и направился к бочке для общего повтора.

— Гладить да ласкать — это самое восхитительное из ощущений, потому что служит одной красоте. Все остальные чувства нас подавляют, мы их рабы. Глаза наши заставляют нас видеть одинаково ясно как золото и драгоценные одежды, так и калек и прокаженных; уши заставляют слышать как церковное пение, так и пьяную ругань и стоны умирающих; нос обоняет и розу, и дерьмо; а сколько раз мы брали себе в рот такую гадость, что тут же приходилось выплюнуть! Но зато мы хозяева своих пальцев. Ласкаем мы только то, что сами выбрали: шелк, бархат, мех, женские волосы и кожу. Это единственное ощущение, созданное исключительно для нашего удовольствия!

Г-жа Мортимер приблизилась к своему супругу и попыталась приподнять его со скамьи.

— Ну все, пора в постель! Если продолжишь пить, ни на что не будешь годен!

Казалось, Джона Мортимера охватило внезапное вдохновение. Он ласково отстранил жену.

— Капитанша! А сходи-ка за своими усами!

— За усами?

— Ну да. Хочу, чтобы наши гости на них взглянули. Принеси все, что есть.

Катерина Мортимер сделала жест, выражающий покорность судьбе, и вышла из комнаты, чтобы подняться на второй этаж. Мортимер фамильярно похлопал Франсуа по плечу.

— Будем справедливы, мессир. Что знаете вы более тонкого, более изящного и волнующего, чем кошачьи усы? Кстати, вы никогда не спрашивали себя, почему Создатель снабдил ими как котов, так и кошек? Ответ простой: женскому полу усы нужны ничуть не меньше, чем мужскому. И людям следует поступать так же: раз я сам ношу усы, то ни за что не соглашусь предаться любви с безусой женщиной. Вы даже не представляете, сколько наслаждения я из этого извлекаю!

Франсуа улыбнулся.

— Вы удивительный человек, капитан Мортимер!

Англичанин поднял свою кружку.

— Semper felix! Я претворяю в жизнь собственный девиз: всегда кот, всегда счастливчик!

Вернулась г-жа Мортимер, принеся с собой кошачьи шкурки, и положила их на стол. Мортимер взял одну из них. В действительности это оказалось чем-то вроде маски, целиком покрывающей голову, с отверстиями для глаз, носа и рта; с каждой стороны было пришито по уху, а к верхней губе приклеена великолепная пара усов.

— У нас четыре маски: черная, черно-белая, рыжая и полосатая. Сегодня я хочу черно-белую. Примерь-ка, Капитанша!

Г-жа Мортимер подчинилась. И мгновение спустя Туссен изумленно вскрикнул: со своими миндалевидными глазами, остренькими ушками и длинными усами она сделалась совершенно неотразимой. При этом она улыбалась — шаловливо и вызывающе. Оруженосец сглотнул слюну.

— Да, это весьма… убедительно.

Джон Мортимер повернулся к Франсуа с расстроенным видом.

— Какая жалость, что вы не можете этого оценить!

Вдруг он хлопнул в ладоши.

— Есть только один способ: погладьте ее. Приласкайте!

— Да что вы!

— Сделайте одолжение. Ну-ка, Капитанша, сядь рядышком.

Г-жа Мортимер поместилась на скамье рядом с Франсуа, взяла его руки и положила их себе на лицо. Сначала Франсуа не осмеливался даже шевельнуться, но потом все-таки начал слегка поглаживать кончиками пальцев. Он перешел от кошачьей шерсти к бровям и ресницам, скользнул вдоль носа, тронул усы, приоткрытые губы, зубы, подбородок… Мортимер чуть не кричал:

— Не останавливайтесь! Продолжайте… спускайтесь ниже!..

Очарованный Франсуа пробежался по шее и достиг пышной груди. Он почувствовал, как она отвердела под его пальцами, в то время как дыхание и сердцебиение резко ускорились. Франсуа окутывал сильный рыбный запах, от которого у него кружилась голова. Голос Мортимера становился все более настойчивым:

— Вообразите, что это кошечка, большущая такая киска, а вы кот, готовый с ней побаловаться. Вот счастье-то, правда?

Г-жа Мортимер мягко высвободилась и подошла к своему мужу.

— Бедный мальчик! В какое состояние мы его привели! Надо что-нибудь сделать…

Мортимер, казалось, очнулся от сна.

— Ты права. Какой же я осел! Думал только о том, чтобы доказать свою правоту, и вел себя как чудовище.

Он резко встал.

— Анна! Вот кто нам нужен! Схожу за ней.

Г-жа Мортимер с воодушевлением одобрила эту мысль, а когда муж ушел, обратилась к своим гостям, даже не подумав снять маску:

— Мы с Мортимером привыкли пить пиво вместо ужина, но, может, вы хотите съесть что-нибудь? Я могу пожарить рыбу.

Франсуа и Туссен, которых целый день ходьбы по Лондону заставил проголодаться, и которым от пива уже становилось не по себе, поспешно согласились, и мгновением позже над очагом поднялся запах горячего масла. Меж тем вернулся Джон Мортимер в сопровождении какой-то молодой женщины, прятавшей лицо под черным покрывалом.