Егор неопределенно повел головой.

– Беспорядок, паника, паралич власти…

– Это означает конец тому бардаку, что творится в стране, – перебил его Ожогин. – Мы наведем порядок в считаные месяцы. Все гнилое будет отсечено одним махом. Конец эпохе, сделавшей своими героями цирюльников, стриптизеров и прочую плесень. Такого позора Россия не испытывала никогда, и мы постараемся сделать все, чтобы к ней в самое короткое время вернулась былая мощь и слава. Вы, Егор, можете предвидеть будущее, и именно вы нам скоро будете указывать, какие беды грозят России и что мы должны делать для того, чтобы стать еще сильнее и опаснее для наших врагов.

Егор даже голову вобрал, услышав нарисованную Ожогиным перспективу своего будущего.

– Посмотрите мне в глаза, – вдруг потребовал Ожогин, садясь возле Егора. – И скажите, что ожидает меня, ну, скажем, завтра?

К такому повороту Егор не был готов. Что делать? Нести ахинею про будущие назначения, зная, что звезда Ожогина, так и не взойдя, закатится уже нынешним вечером? Можно, не будучи точно уверенным, на какие должности метит Ожогин, насочинять лишнего, пообещав ему диктаторство вместо губернаторства – или наоборот, – и тогда он насторожится, чего очень бы не хотелось, учитывая, как удачно пока все складывалось в заговоре Егора и Жанны.

Ожогин ждал, буравя Егора стальными, напряженными из-за немигающих век глазами.

– Знаете, – сказал Егор, отводя взгляд. – Я немного устал. Такое напряжение, вы должны понять…

– Да, да, – кивнул Ожогин, – я понимаю. Ничего, – он похлопал Егора по коленке, – вы и так отлично поработали. Отдыхайте, а мою просьбу выполните немного позже.

«Им конца не будет, твоим просьбам, останься я у тебя в руках», – подумал Егор, радуясь тому, что счастливо вывернулся из опасной ситуации.

– А как быть с генералом Чернышовым? – спросил он, чтобы сменить тему. – Он будет ждать сообщений.

– Да, Чернышов, – вспомнил Ожогин, уже живший картинами будущего; взял пульт и выключил телевизор, который действовал ему на нервы своей болтовней. – Забудьте о нем, – посоветовал он. – Ему и таким, как он, немного осталось.

Вдруг на лице его промелькнула какая-то мысль.

– Впрочем, вы правы. Он пока опасен. И мы не имеем права рисковать…

Он повернулся к Пронову:

– Отвезешь товарища Горина на пятую базу.

– Есть, – вытянулся Пронов.

Егор, которого так и передернуло от «товарища Горина», понял, что его сейчас перекинут на новое место, и тогда он должен будет забыть об освобождении настолько, насколько того пожелает «товарищ» Пронов.

– Подождите! – запротестовал он. – Мы так не договаривались!

– О чем вы? – смерил его холодным взглядом Ожогин.

– Я никуда не хочу ехать!

– Это приказ, – отрезал Ожогин. – И вы должны понять, что сейчас не время для капризов. Что значит, хочу – не хочу? Вы на чьей стороне?

Его взгляд, лишенный очков, пронизывал Егора насквозь. И хоть в этом взгляде Егор видел то, что отнюдь не давало Ожогину право распоряжаться чьей бы то ни было жизнью, а призывало позаботиться, пока не поздно, о своей, он понял, что должен покориться. Будущее неизменно, чему суждено быть, то сбудется – это аксиома, верность которой никто не осмелился бы опровергать. Но и рисковать им нельзя, дразня настоящее, которое его создает. И кто знает, не приведет ли одна-единственная оплошность, последствия которой Егору в данный миг не суждено было предугадать, к необратимым и страшным изменениям в колеблющемся и непостижимом содержимом Времени? Только Богу это известно доподлинно, но он редко дает ответ напрямую и в тот момент, когда этот ответ особенно необходим. Он избирает окольные пути, и порой в них так легко заплутать. А ситуация требовала немедленно разрешения, и права на ошибку у Егора не было.

– На вашей, конечно! – дал он единственно допустимый ответ и твердо выдержал давящий взгляд Ожогина, выискивающий в нем последние крохи сомнения.

– Тогда почему вы мне не доверяете? – спросил тот, несколько смягчив тон.

– Вы обещали, что отпустите меня, – напомнил Егор. – И потом, мне надоело быть пленником. Я хотел бы вернуться домой, вместе с Жанной…

– Вернетесь, – перебил его Ожогин. – Закончим наше дело – и вернетесь. Немного потерпите. А пока, для вашей же безопасности, вас отвезут в другое место. Не исключено, что Чернышов попытается отбить вас. Методы этих дуболомов из ФСБ хорошо известны. Но мы вывезем вас незаметно, устранив таким образом все возможные риски.

– А Жанну? – спросил Егор.

– Она пока останется со мной, – отрезал Ожогин. – За нее также не волнуйтесь, возле меня ей ничего не грозит.

«Он берет ее в заложницы, – понял Егор, – чтобы я был сговорчивее. И надеется благодаря ей держать меня в узде. Та еще скотина – мой новый начальник».

– Хорошо, – сказал он, мимолетом порадовавшись, что Ожогин не может читать его мысли.

– Вечером мы обязательно увидимся, – добавил вновь обретенным рокотом Ожогин. – Я представлю вас людям, знакомство с которыми вам, безусловно, будет небезразлично. Некоторые добиваются такого знакомства всю жизнь. Учтите это.

– Буду очень рад, – пробормотал Егор.

Ему становился нестерпим этот парад тщеславия, которому не суждено было состояться. Впрочем, еще не вечер, еще не вечер…

– Я должен ехать по делам, – сказал Ожогин. – Оставляю вас на попечение моего помощника.

Он небрежно бросил очки на стол и, величаво кивнув Егору, вышел из кабинета.

– Куда мы поедем? – спросил Егор.

– Узнаете, – ответил в своей обычной хамоватой манере Пронов. – Пошли.

Они спустились вниз, в подвальный этаж, где был оборудован небольшой гараж для личного пользования. Здесь стояло несколько машин, в основном представительского класса. Но была и пара внедорожников для экстренных случаев. В один из них Пронов и усадил Егора.

– Сидите тихо, – предупредил он.

Егор постарался не обращать на него внимания. Скоро все кончится. Жанна наверняка передала сообщение Чернышову. Тот предупредит премьер-министра о заложенной в самолете бомбе и нейтрализует предателя Ожогина. Это совершенно понятно, для этого даже не надо заглядывать в будущее – ни Ожогина, ни свое, – и остается только подождать, пока за ним приедут и освободят наконец от необходимости сносить компанию этого животного Пронова, от которого пахло чем-то приторно-сладким и который, усевшись, бесцеремонно уткнулся локтем ему в бок.

– Поехали! – скомандовал Пронов.

Внедорожник, в котором поместилось, помимо Егора и его нового куратора, еще пять человек охраны, вооруженной до зубов, повернул и двинулся не наверх, как полагал Егор, а куда-то вглубь. Оказалось, под зданием был проложен тоннель, по которому они и покатили на малой скорости. Метров через триста этот тоннель вышел в другой гараж, из которого они выехали на поверхность, оказавшись в Никитском переулке, где людей Чернышова уж точно никак не могло быть. С него они свернули на Большую Никитскую, влились в поток автомобилей и стали практически незаметны, о чем тут же с похвалой в свой адрес высказался Пронов.