– Пошли, – согласился Егор.

Он вышел из камеры и увидел два трупа. Это были его телохранители, приставленные Проновым. Парни ровно лежали на боку, у обоих из дырок во лбу текла кровь, густо заливая масляно-алым зеркальные линзы.

– А где Пронов? – спросил Егор.

– Там, – ткнул стволом себе под ноги Дикий.

Они спустились вниз, и у подножия лестницы Егор увидел труп своего недруга. Вся лысина Пронова была разворочена пулями, и он мешком лежал на полу, обхватив руками нижний столбик перил.

Егор заглянул в дежурную комнату. На диванах, под столом, на полу валялись трупы оперативников.

– Ну, ты даешь, – сказал он Дикому. – Даже от тебя я такого не ожидал. Как ты с ними со всеми справился?

– Я в этой дежурке отсидел полжизни, – пояснил Дикий. – Знаю каждый угол. У парней не было шансов.

– Но зачем ты это делаешь? – спросил Егор.

– Ты знаешь зачем, – последовал ответ.

Они вышли во двор, и Егор увидел еще три трупа. Дикий словно был на войне и ярости своей не сдерживал. Только сейчас Егор заметил повязку у него на груди, всю пропитанную кровью.

– Тебе нужна перевязка, – сказал он.

– Потом, – отмахнулся Дикий. – Пошли.

Они вышли за ворота и двинулись к лесу.

– Почему мы не взяли машину? – спросил Егор.

– В ней маяки, – ответил Дикий. – Лучше не рисковать.

Бежать по неровной, когда-то перепаханной земле было трудно. Ноги путались в сухой траве, то и дело попадались глубокие рытвины. Дикий угодил хромающей ногой в одну из таких рытвин и упал, ударившись раненым плечом. Он громко крикнул, с трудом подымаясь на ноги. Из-под повязки густо текла кровь, пропитывая сорочку и пояс брюк.

– Надо сделать перевязку! – снова закричал Егор.

– Нет, – отмахнулся Дикий, – потом…

Они снова побежали к лесу.

Но вдруг Дикий обернулся и оскалил зубы.

– Не успеем! – крикнул он.

Егор глянул назад. За ними бежали люди в черном; их было так много, что они усеяли все поле.

– Беги один! – сказал Дикий. – Я их задержу.

– Нет! – закричал Егор. – На этот раз я тебя не оставлю.

– Беги! – оттолкнул его Дикий.

– Нет!

Вдруг застучали выстрелы. Из груди Дикого, из спины, из шеи брызнули фонтаны крови, и он задергался, как в сумасшедшем танце.

– Станцуй с Жанной вальс! – крикнул он, улыбаясь окровавленными зубами. – Слетай с ней на планере за облака…

– Откуда ты знаешь про вальс? – закричал Егор. – И про планер?

– Я все про тебя знаю, – засмеялся Дикий.

– Откуда?

– Оттуда.

– Ты что, умеешь читать мысли?!

Дикий засмеялся так, что изо рта его хлынула черная кровь и попала на лицо Егора. Тот в ужасе шагнул назад, пытаясь отереть лицо, но руки только скользили по чему-то горячему и мокрому, и он понял, что эта кровь навсегда останется на нем и ему никогда, никогда не избыть всей своей вины…

Он дернулся, вскрикнул и проснулся.

Рука его лежала на лице, под ней было мокро и горячо. Потолок все так же безнадежно нависал над головой, в окне стемнело, по подоконнику дробно стучало.

«Не спал всю ночь, – подумал он, – вот и сморило под дождик».

Он вспомнил свой сон, но постарался поскорее отогнать его подальше. Поводов для размышлений не было никаких, одна душевная смута и тоска. Таких снов у него еще будет не одна сотня, так что надо привыкать.

Он отер рукавом глаза и поднялся. Тело ныло от неурочного сна, от железной сетки, от усталости, просилось на волю, под душ, в теплоту кресла, к бокалу вина, к любимой женщине. Воля от этого размягчалась и таяла, как воск, вызывая раздражающую слабость.

«Чего я сижу, ничего не делаю? – рассердился на себя Егор. – Надо хотя бы попить кофе. И поискать зеркало. Все занятие».

Он посмотрел в окно, но увидел лишь тот же унылый пейзаж, ставший еще более унылым от моросящего дождя и низких, бегущих в сторону лесопарка туч. Никто не спешил его спасать, хотя дело близилось к вечеру. От мысли, что здесь придется провести всю ночь, по спине побежали мурашки. Хотя подобной перспективы нельзя было исключать. Чернышов забыл о нем как-то совсем уж безнадежно, и кто знает, придет ли он за ним сегодня вообще. Там что-то, безусловно, происходило, и Егор, зная исходные составляющие, мог догадываться, что. Но последовательность всех действий была скрыта от него, так же как был, словно театральным занавесом, скрыт финал сегодняшнего дня. А ведь он мог оказаться весьма непредсказуемым.

Егор подошел к дверям и постучал, стараясь, чтобы это не вышло слишком агрессивно. Он был настроен на нечто вроде разведки и не хотел, чтобы его надежды потерпели мгновенный крах.

Открывать ему не спешили. Сначала длительно посмотрели в глазок, и только после того загремел засов.

– Что вам? – спросил Пронов, возникая в дверном проеме.

Казалось, он так и не отходил от дверей. Караулил свою жертву, опасаясь, как бы она из жертвы не превратилась в головную боль. Опыт с Диким, которого, как Пронов считал, охмурил Егор, без сомнения, пошел ему на пользу.

– Слушайте, давайте по-хорошему, – сказал Егор.

Пронов помолчал.

– Это как? – осторожно спросил он.

– Простите меня за глупую шутку в машине. – Егор виновато улыбнулся. – Сам не знаю, как вышло. Не подумал…

– А-а… – протянул Пронов.

Он изучающе посмотрел на лицо Егора. Как видно, его состояние показалось ему достаточно жалким, чтобы отказаться от желания тут же захлопнуть дверь.

– Я понимаю, вы решили немного меня проучить, – продолжал Егор. Он окинул взглядом стены своей камеры. – Это вам удалось. В жизни не видел более гнусного места.

Пронов ухмыльнулся:

– Да уж, местечко что надо.

По его тону было видно, что слова пленника маслом ложатся ему на душу.

– И чего вы хотите? – поинтересовался он. – Может, поесть принести? Это мигом. Или в уборную?

Егор понял, что степень его унижения все еще не была выражена достаточно сильно.

– Даю вам слово, – сказал он, – что я попрошу у Николая Ильича для вас самый высокий пост.

– Это какой же? – заинтересовался Пронов.

– А какой вы хотите?

Пронов вытянул губы, задумавшись.

– Что, – спросил он севшим от неожиданного предложения голосом, – правда попросите?

– Слово, – сказал Егор.

– Хм… Хм… – засопел Пронов. – Ну, министра я не потяну, сам знаю. Зама если? Или… вот что. Начальника МУРа? Это как раз по мне. А? За начальника МУРа попросите?