перед нами мягко светилось благородное дерево Гофер, покрытое тонкой резьбой.

Я остановился и протянул руку... Резьба, как и в прошлый раз, пошла волнами и составила новый узор.

Донья Карлотта улыбнулась и удовлетворённо кивнула, словно получила подтверждение чего-то важного.

— Именно дерево Гофер экранирует помещение от гоблинов, — высказал я очевидную догадку.

— Есть и менее дорогие материалы, — согласилась дракониха. — Золото, например, — двери отворились сами собой, и мы начали неспешный подъём по лестнице. — Мы укрепили балками из дерева Гофер потолок пентхауса, сделали новые наличники на окна, решетки на все отдушины...

— Представляю, как дорого это стоит, — я покачал головой и вздохнул.

Надо было сказать: "во что мне это обойдётся". Но я не хотел быть невежливым.

— Пришлось выпотрошить кое-какие замковые запасы, — кивнула донья Карлотта. — Но не беспокойся, малыш. Ресторан окупит все расходы. Очень скоро.

Пентхаус я не узнал.

Никаких вульгарных пуфиков и подушек, никаких режущих глаз ковров. Всё помещение плотно уставлено столами, накрытыми белоснежными хрустящими скатертями.

Играет лёгкий джаз.

Между столиками степенно плывут официанты в белоснежных куртках и чёрных брюках. Отличает их то, что у каждого — четыре руки... Что несомненно, является очень большим преимуществом, когда нужно нести сразу восемь тарелок.

— Это вторы, — тихо прокомментировала донья Карлотта. — Самые лучшие официанты во всех измерениях.

— Я уже понял, — так же тихо ответил я.

От столика возле самого окна улыбнулся и помахал куриной ножкой милый толстячок в клетчатом пиджаке.

— Моё почтение, мастер Заточчи, — я поклонился в ответ.

— Сегодня вечером банкет для глав Гильдий, — сообщила донья Карлотта. — Но слухи в Сан-Инферно расходятся быстро. Самые нетерпеливые решили не дожидаться приглашения.

За дальним столиком в тени я заметил крокодилоподобный профиль господина Скрябба, а рядом — тонкий нос мадам Люсинды.

— Донья Карлотта, если я когда-нибудь перестану вами восхищаться...

— Пустяки, Макс, — дракониха тонко улыбнулась. — Две тысячи лет — слишком долгий срок для того, чтобы быть домохозяйкой. Честно говоря, я давно так не веселилась. К тому же, это сулит немалую выгоду. А золото у нас, драконов, в крови.

— Вы так легко об этом говорите...

— Просто нужно научиться признавать очевидное, — донья Карлотта легко пожала плечами и направила меня к отдельному столику, отгороженному от зала ресторана лёгкой ширмой. — Недостатки есть у всех, — добавила она, заранее улыбаясь устроившимся за столом мужу и дочери. — Главное, чтобы к ним прилагались и достоинства.

За несколько метров от стола меня чуть не сбил с ног умопомрачительный запах.

Пицца размером с тележное колесо — и в ней уже недоставало нескольких кусков! Блюдо с спагетти, усыпанное фрикадельками, было достойно великана — Зебрина как раз запустила в него громадную двузубую вилку...

— Ты превзошла сама себя, кара миа! — поприветствовал супругу дракон. Глаза дона Коломбо увлажнились, а челюсти продолжали ритмично двигаться.

— Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, — брякнул я. И смущённо добавил, когда на мне скрестились удивлённые взгляды: — Так моя бабушка всегда говорила.

— Мудрая женщина, — изрёк дон Коломбо. — Она, случайно, не была драконихой?

— Насколько я знаю, нет, — пододвинув стул донье Карлотте, я устроился рядом с Зебриной. — Она происходила из вида Хомо Сапиенс. Как и я.

Донья Карлотта скептически поджала губы.

— Сильно сомневаюсь, что в твоём происхождении нет ничего необычного, дорогой, — сказала она.

— Поверьте, донья Карлотта, я — самый обыкновенный парень, — не дожидаясь приглашения, я потянул к себе кусок пиццы — пока его не заграбастала Зебрина.

Для такой мелкой девчонки у неё был слишком большой аппетит. Впрочем, если учитывать её ту, другую ипостась...

— Какие у меня глаза? — неожиданно спросила дракониха.

— Радужные, — не задумываясь ответил я. — С золотыми искрами. Как и у вашей дочери.

Дракониха улыбнулась мужу.

— Я тебе говорила, ми амор. Он — подходит.

Пицца, которую две секунды назад я считал пищей богов, вдруг приобрела плотность и консистенцию картона.

— Э... Подходит подо что? — осторожно спросил я.

— Не ПОД, а ДЛЯ, — поправила Зебрина. На меня она не смотрела: тянула из тарелки дли-и-инную макаронину губами.

И даже это она делала сексапильно.

Я моргнул.

Зебрина? Сексапильно?..

С каких пор я так думаю о подростке с острым комплексом мальчиковой угловатости?

— Для того, чтобы вступить в нашу семью, конечно, — сказала донья Карлотта.

Я подавился фрикаделькой.

Выскочив из моего рта, она пролетела через весь стол и попала точно в тарелку дону Коломбо.

Тот даже не моргнул. Молча наколол её на вилку и переложил на салфетку.

А у меня отнялись ноги... Что-то я сегодня слишком много лажаю. Может, нужно выпить?

Как только я об этом подумал, рядом материализовалось синее щупальце и вставило в мои ослабевшие пальцы широкий фужер с чем-то коричневым и пахнущим клопами.

Не раздумывая более ни секунды, я выпил.

Коньяк! Причём, не из благородных, а именно такой, какой мы, студенты, покупали в соседнем с универом ларьке...

Абсолютно то, что нужно.

— Спасибо, Сатурн, — с чувством сказал я.

— На здоровье, босс.

И щупальце испарилось.

— Мастер Заточчи пытался переманить его у нас, — доверительно поделилась донья Карлотта. — Но Сатурн отказался.

— Он сказал, что работать на тебя ему нравится больше, — пробубнила сквозь фрикадельки Зебрина.

Да, сексуальная или нет, манер у неё не прибавилось.

Что характерно: она вела себя так, словно нашей ссоры на маяке не было и в помине. Я не знал, в чём тут дело. Но не собирался бередить старые раны — даже если они были только в воображении.

Не будите спящих драконов — так, кажется, говорят?..

— Подождите! — я замахал руками над столом. Оказывается, не только девушки способны перескакивать с темы на тему, забывая о главном... — В первую очередь мы должны обсудить правомочность работы Зебрины в моём клубе.

Вспоминать о семейных ссорах — не слишком хороший способ наладить отношения.

Но лучше с этим разобраться, пока враждующие стороны поглощены пережевыванием пищи, а не взаимными упрёками.

— Я запрещаю тебе работать стриптизёршей.

— А я всё равно буду.

Вот и вся дипломатия.

И тут я вспомнил о том, что совсем недавно, буквально пару минут назад, говорила донья