— Так просветите меня.

Господи! Как меня достало то, что все вокруг знают ГОРАЗДО БОЛЬШЕ, чем я.

Раньше, когда я жил в Москве, меня это совсем не волновало. Вероятно потому, что ТАМ никто не хотел меня убить.

— Я аннулирую контракт на твоё убийство только в одном-единственном случае: если ты заключишь со мной пари, и ВЫИГРАЕШЬ.

— Озвучьте условия.

Я немного расслабился.

Выигрывать пари — моя фишка. Точнее, моя НОВАЯ фишка. Все говорят, что я в этом хорош. И в конце концов, мне вовсе не обязательно действовать в одиночку...

— Ты должен остаться в живых до заката этого дня.

Я моргнул.

— Всего-то? — толстячок радостно кивнул.

Симпатичный всё-таки человек. Канареечная рубашка, полосатые подтяжки, живая крыса в кармане...

— Мастер Заточчи, мне кажется, что вы играете не совсем честно, — я вздохнул. — До заката осталось не так уж много времени...

— Шесть часов тридцать две минуты, — без запинки, не сверяясь с часами, сообщил глава гильдии убийц.

— И мне кажется, — упрямо продолжил я. — Что вы даёте мне поблажку... В связи с моим близким знакомством с доном Коломбо. А ещё с тем, что не хотите лишиться места в МОЁМ ресторане.

— Ни в коем случае, молодой человек, — его лицо так и засветилось. Словно в моём лице он обрёл давно потерянного, но горячо любимого родственника. — Место, где можно покушать, я найду всегда, — и он многозначительно покосился на свой живот, похожий на желтый фланелевый дирижабль. — Да и дон Коломбо... — толстяк пожал плечами. — Он тоже спортсмен. Такой же, как и я. Неужели ты думаешь, мы будем портить себе удовольствие, играя в поддавки?

— Тогда я согласен.

Протянув руки над столом, мы скрепили сделку. Убрав свою, я незаметно пошевелил пальцами: рука добродушного толстяка больше всего напоминала боксёрскую перчатку, надетую на металлический штырь.

— Пари заключено, — мастер Заточчи откинулся на спинку стула. — Теперь обсудим детали.

— Выжить до заката Задницы, вроде всё понятно, — улыбнулся я в ответ. Наконец-то я чувствовал, что хоть что-то у меня под контролем.

— Ты должен находиться на улице, — глазки, утопленные в складках жира, вдруг приобрели твёрдость алмазных буравчиков. — Никаких убежищ, никаких "отсижусь в бронированном подвале".

— Ага...

Признаться, такая мысль у меня была: Лолита как-то упоминала, что в подвале клуба находятся денежные хранилища...

— Тебя всё время должны видеть.

— В моём представлении это не самая лучшая стратегия выживания.

Мастер Заточчи вздохнул.

— Пари — традиционный способ разрешения спора о контракте, молодой человек. Когда Жертва настолько упорна, что наотрез отказывается умирать, мы заключаем пари, — он немного помолчал. Вероятно, чтобы до меня лучше дошло. — И это очень хорошее решение, уж поверь мне. Вместо того, чтобы подавать жалобы в Гильдию законников, а затем годами оплачивать их услуги, пока ведутся бесконечные тяжбы о правомочности отказа признать себя Жертвой... В общем, это экономит уйму сил и времени. — и он улыбнулся так, что лицо осветилось внутренним светом. Как пустая тыква, внутрь которой сунули свечку. — Но никто не мешает нам привнести в соревнование чуточку современного подхода, — продолжил мастер Заточчи. — Тотализатор — это спорт, в котором может принять участие и стар и млад. В этом его универсальность... За тобой всё время будет следовать магический шар. Он будет транслировать всё, что ты делаешь, на большой экран. Люди должны получить удовольствие, понимаешь, о чём я?

— Кажется да.

Хлеба и зрелищ — этим нехитрым рецептом пользовались ещё в древнем Риме: взять большую ложку любопытства, приправить интригой, добавить щепотку неопределённости и горсточку сопереживания...

Взболтать, но не смешивать.

— И тебе никто не должен помогать.

Я моргнул. Вот это новость. Когда я заключал пари с Эросом Аполлоном, такого условия не стояло.

— Никаких телохранителей, никаких подставных. Только ты. Один.

— Но... У меня контракт с одной из ваших подчинённых, мастер. Вряд ли Кассандра согласится...

— ВСЕ контракты, заключенные на лицо, принимающее пари, будут приостановлены до его окончания, — и последний кусок пиццы исчез в бездонной глотке главного убийцы города.

— И кто тогда будет на меня охотиться?

— Специальная команда. Лучшие из лучших, конечно, — и щеки мастера Заточчи порозовели, как наливные яблочки. — Все охотники за головами имеют крайне высокую квалификацию, регулярно проходят курсы переподготовки и раз в год обновляют лицензию.

"Не расстраивайся, сынок. Мы тебя не больно зарежем. Чик! И всё..."

— Вы меня успокоили, — я вытер вспотевший лоб.

— Никто ещё не предъявлял моей Гильдии обвинения в некомпетентности, — солидно кивнул мастер Заточчи.

— Но теперь мне кажется, что несправедливо поступают со мной, — упрямо сказал я. — Охотников, я так понимаю, будет много. А я — один.

— Это тоже предусмотрено условиями пари, — казалось, лицо главного убийцы города сияет своим собственным светом — настолько лучезарной сделалась его улыбка. — Каждый охотник имеет право на ОДНУ попытку.

— Иными словами, если я уклонюсь... Или как-то ещё избегну смерти, он не имеет права продолжать преследование?

— В этот момент в игру вступает следующий охотник, — кивнул мастер Заточчи. — Так что по-сути, ничего не меняется, — он оглядел совершенно пустой, не считая несъедобной посуды, стол и снял с шеи салфетку. — Ну... Раз у вас больше ничего нет...

— Когда? — я вдруг ощутил непреодолимое желание выпить. В горле пересохло, в животе лопнуло осиное гнездо... — Когда пари начнёт действовать?

— Ну, мы ж не звери, — мастер Заточчи уже поднялся, и теперь придерживался одной рукой за спинку стула. Крыса, до этого сидевшая в нагрудном кармане пиджака, теперь выбралась наружу и по рукаву взобралась на плечо мастеру. Тот почесал ей горлышко. — Дадим охотникам возможность подготовиться. Скажем... Через тридцать минут. Ты должен выйти на улицу и дать магическому шару себя увидеть.

— Если я выживу, вы аннулируете все существующие контракты на моё убийство и никогда не примете новых.

Глава гильдии убийц издал глубокий скорбный вздох.

— Этого я тебе пообещать не могу.

— Но... тогда какой смысл?..

— Я могу сделать вот что, — мастер Заточчи опёрся одной рукой о спинку стула и наклонился ко мне. — Если ты выживешь, Гильдия назначит за твою голову цену скажем... в десять тонн золотом. Твоя голова станет,