Из своего автомобиля Александра видела это. События произошли непредсказуемо.

Когда автомобили Корозова и его охранников умчались от подъезда, Александра поняла, что Дусев ушел. Значит, все происходило не так, как планировал Корозов, и, разумеется, не так, как хотела она.

Видя, что обстоятельства поменялась, подручный Александры — парень с правильными чертами лица — осторожно убрался от мусорных контейнеров и вернулся за руль машины. Стрельба наделала много шума. Отсюда надо убираться. А если еще и трупы остались, то убираться нужно стремительно и безоглядно.

Недовольство охватило Александру. Все в одночасье сломалось, все разрушилось из-за Корозова. Сделала отмашку рукой:

— Уезжаем!

— А ждать не будем? — Подручный имел в виду напарника.

— Едем! — отрезала Александра, хмурясь. — Дорогу знает — найдет!

Глянув по зеркалам, парень тронул машину.

Автомобиль Корозова преследовал машину Папы:

— Жми, жми! — в затылок водителю дышал Глеб. — Не дай уйти!

В салоне они были вдвоем. Водитель Никола, положив травмат на сиденье рядом, сосредоточенно держал руль, вытягивая вперед чуть длинноватый нос и не отрывая глаз от мелькающего впереди в потоке машин авто Дусева. Раздался звонок телефона. Звонил Исай. Глеб сказал, где они едут, и отключился.

В зеркало заднего вида подручный Папы обнаружил, что их преследует машина Корозова, и доложил:

— За нами чешет Корозов! Я возле дома приметил его машину.

— Уйдем? — спросил Дусев.

— Без проблем! — обнадежил подручный и тут же уточнил: — А надо?

Подумав, Папа мимолетно оглянулся через заднее стекло, но сзади был поток машин за ними, и он не успел вычленить в потоке авто Корозова. Устраивать бойню с ним среди бела дня на улице было сейчас неуместно. Ответил:

— Уходим! Оторвись!

Руль в руках подручного закрутился влево-вправо. Обгоняя другие машины, подрезая их, делая хитроумные зигзаги, за которыми трудно было уследить, автомобиль Дусева начал отрываться. Вслед ему неслись звуки сигналов. Но подручный Папы давил и давил на газ. Его машина стремительно ушла в переулки городских окраин.

Но у Корозова был хороший водитель — он тоже придавил педаль газа и упорно стал сокращать расстояние.

Авто Исая в тот же период значительно отставало. Еще несколько раз начальник охраны созванивался с Глебом, корректируя движение машины, среза́л углы, но пока не смог заметно приблизиться.

Гонки продолжались.

Сжимая зубы, Глеб стремился, чтобы неудача возле дома обязательно завершилась успехом. Просунув руку между передними сиденьями, напряженно в запале схватил травмат водителя и начал размахивать им. Никола с опаской серыми глазами поглядывал на пистолет, потом попросил:

— Глеб, положи на место, а то пальнешь ненароком!

Удивившись, что у него в руке пистолет, Глеб несколько мгновений приходил в себя, после чего положил на место.

Периодически оглядываясь, Папа видел, что им не удается оторваться от преследования, и все больше мрачнел. Тяжелое лицо становилось серым от злости. Белки глаз краснели.

Видно, столкновения не миновать. Он хрипловато напористо выдохнул:

— Не хотел, но придется порезвиться! — Вытащил ствол, некоторое время смотрел сквозь лобовое стекло, потом скомандовал: — Влево!

Машина круто ушла в переулок. Автомобиль Корозова повернул туда же. Папа снова распорядился:

— Еще влево, а потом за тем строящимся домом — вправо! Застопоришь, когда скажу, и выпрыгнем! Не забудь захлопнуть дверь!

Метров через двадцать-тридцать, напротив сложенных компактно строительных материалов, Дусев выдал:

— Стоп!

Машина резко стала. Кирпич, плиты перекрытия, панели, балки, арматура, песок, доски и брус лежали рядом с дорогой. Папа впереди, подручный за ним кинулись за пакеты с кирпичом. Едва успели скрыться, как из-за поворота вывернул автомобиль Корозова. Тормоза заскрипели. Какое-то время преследователи напряженно упирали взгляды в авто Дусева. Затем Глеб проговорил:

— Проверь.

Взяв травмат, не глуша мотора, Никола вылез из салона и медленно двинулся к машине Папы. Обошел ее, заглянул через лобовое стекло — пусто, открыл дверь — никого. Разведя руки, повернулся к своей машине. И остолбенел. К его машине из-за пакетов с кирпичом метнулись две фигуры. Никола сделал большой прыжок, сбил с ног подручного Дусева и вдавил ему в зубы ствол травмата.

Между тем Папа запрыгнул на заднее сиденье к Корозову. Тот не медля ударил его. Голова Дусева откинулась, зубы клацнули. Он осатанело крикнул и оглоушил Глеба рукояткой пистолета. Тот обмяк.

Опустив стекло, приставил ствол к голове Корозова, властно скомандовал Николе, прессовавшему подручного Папы:

— Ствол на землю! Считаю до трех! Потом вышибу мозги твоему шефу, а следом и тебе! Раз, два…

Отбросив пистолет, водитель Глеба выпрямился. Подручный Папы вывернулся из-под Николы, схватил с земли свой ствол и сильно ударил парня по голове. Водитель рухнул. Подручный нырнул на водительское место, включил скорость и сорвал авто с места.

Потеряв машину Корозова, Исай пытался дозвониться. Но телефон Глеба не отвечал.

Прошло время, прежде чем Никола очнулся. Сел на земле, трогая голову. Его машины не было. Сообразив, что произошло, набрал номер начальника охраны.

Через три-четыре минуты подкатило авто Исая. Отругав водителя, он посадил его в свою машину и помчался кружить по переулкам и улицам городских окраин, надеясь обнаружить авто Корозова. Папа к этому времени выехал за город и по окружной дороге направился на другой конец.

После этих событий Дусев сразу для себя решил, что заложил его Кагоскин. Никто больше не знал об этой квартире. Правда, была еще шлюха, но от нее лекарь не должен был оставить даже воспоминаний. Не враг же он сам себе.

Голова оглоушенного Корозова упала на грудь и моталась то в одну, то в другую сторону при толчках и поворотах автомобиля. Дусев косился на него, уверенный, что на этот раз он выбьет из Глеба все, что ему нужно.

Особый разговор будет с Кагоскиным. Дусев снова вспомнил о покушении на него. Недавно он переворошил в сознании всех, кого мог бы заподозрить. Всех, кроме Кагоскина. Тот был вне подозрений. И вдруг… Что бы все это значило? Осмелел, осмелился, отвязался? Или поддался искушению? Он же в этом мире никто — так, букашка, которую пальцем раздавить можно. Продал! Его продал, его, чье одно слово способно зашевелить целый рой воровского народа. Все знали, как страшны его разборки. Он умел выворачивать наизнанку и отпускать грехи одновременно, отправляя души к Богу. Братва его боялась, уважала, искала с ним мира. А здесь какой-то прыщ на ровном месте продал его Корозову! Такому же прыщу, как сам. Придется показать этим прыщам, куда полезли они со своими мужицкими рылами! Сейчас наступил черед Корозова. Вынудил — заигрался мужик, заигрался. Тысячу раз подумал бы, прежде чем зариться на чужие монеты, а тем более устраивать на него облаву. Дурак! Жил бы да жил. Но не захотел. Дурак!