Женщина обернулась, услышав звук шагов. К ней шел фотограф с камерой на шее.

— Прошу вас, уходите, — попросила Марина, сложила губы буквой «о» и опустила голову.

Парень сел рядом с ней на корточки и сказал:

— Извините, пожалуйста, не хочу вас тревожить, но вы сказали, похититель был крупный парень на новой машине, верно? Это могла быть черная «Тойота Сурф»?

Фотограф сказал: неподалеку от Эссо живет один молодой мужчина, который подходит под описание похитителя. Странный, сказал фотограф. Говорил он тихо и быстро. В голосе слышались северные интонации.

— Его зовут Егор Гусаков. Живет один. Я знаю, что иногда по вечерам он ездит в Петропавловск, а еще тщательно следит за чистотой своей машины.

— Поддерживает машину в чистоте и иногда выбирается в город, — повторила Марина.

— Водит черную «Тойоту Сурф», это внедорожник.

Марина задумалась на минуту.

— Вы сказали, он странный. В каком смысле?

Не вставая, фотограф переставил ноги поудобнее.

— Егор учился в параллельном классе. Всегда держался особняком, его жалели. Он этим пользовался.

Марина не поднимала глаз. У фотографа намокли ботинки.

Он продолжал. Егору нравилась дочь Аллы Иннокентьевны задолго до ее исчезновения.

— Он не просто влюбился — он был ею одержим. Лиля нам об этом часто рассказывала.

Марина посмотрела на него. Он тоже смотрел на нее и ждал ответа.

— Лиля сбежала. Это правда?

— Одни говорят, что сбежала, другие не верят.

— Вы не верите.

Он помолчал, подбирая слова.

— Послушайте, Алла Иннокентьевна вам описывала Лилю? — Марина покачала головой. — Она была старше ваших девочек, но маленького роста. Миниатюрная. С виду ей не дашь восемнадцать лет. Я… часто думаю, что она попала в беду. Да, Лиля могла и сбежать, но, мне кажется, она бы вернулась домой рано или поздно. Прошло слишком много времени.

Марина все так же дышала через рот, напрягая мышцы. Палатка шелестела под ее весом.

— По-вашему, он что-то с ней сделал?

— Возможно. Не исключаю, — ответил фотограф.

— Вы сообщили в полицию?

— Исчезновению Лили не придали значения. Да и сообщать было не о чем. Только предположения. Егор, конечно, подозрительный, но…

— Я про своих дочерей, — перебила Марина. — Вы сообщили про машину?

— Нет. Я ничего не знал про машину.

Она прищурилась и посмотрела на него. Лицо у парня напряженное; он так и сидит на корточках.

— Вы же сами сказали…

— Я и раньше видел фотографии, которые вы показали. Даже в Эссо висели плакаты с вашими детьми. Но я как-то не сопоставил одно с другим. Я не знал… Не слышал о том, что ваших дочерей похитили.

Марина закрыла рот, а потом спросила:

— Как это не слышали?

— На плакатах было написано, что пропали две русские девочки. Просто пропали.

Выходит, нигде, кроме Петропавловска, не знали, что был похититель. Чем же полиция все это время занималась? Марина слышала, что к зиме власти переключили свое внимание на дела об опеке, несчастные случаи во время плавания и скандалы с нелегальной торговлей. Но до этого? Когда генерал-майор впервые решил не принимать во внимание свидетельские показания? Неужели в первые недели следствия? Или уже в первые дни?

— Вы первая, кто сказал мне, что детей увезли на машине.

— На черной или синей, — повторила Марина, низко опустив голову.

За деревьями играла музыка. Шумела вода в реке.

— Я могу отвезти вас, посмотрите сами, — предложил фотограф. — Егор живет в двадцати минутах езды отсюда. Можем доехать.

— Хотите, чтобы я поехала вдвоем с вами?

Парень залился краской и сел на пятки.

— Нет, я не… Я все понимаю. Я тоже переживаю за ваших дочек. Вам необязательно ехать со мной в одиночку. — У фотографа короткая стрижка, он крепко сложен и еще очень молод. — Давайте возьмем ваших друзей. Сделаем так, как вам удобно.

Вокруг раздалось улюлюканье: толпа приветствовала участников танцевального марафона. Марина оценивающе посмотрела на парня. Энергичный, на вид искренний, честный. Уверенный в себе.

Когда генерал-майор предположил, что девочки утонули, он выглядел гораздо менее уверенно.

— Хорошо, — ответила Марина. Фотограф встал и протянул ей руку. Она потянулась за телефоном, положила его в карман и пошла за ним.

Петя с Евой встретили их у края поляны. Петя обнимал жену за плечи.

— Что стряслось? — спросила подруга. — Петя сказал, ты расстроилась из-за того журналиста. Кажется, мне нужно попросить у тебя прощения.

Опять начал накрапывать дождь. На месте закатного солнца, у самого горизонта, белело размытое пятно. Марина представила фотографа друзьям. Он сказал:

— Сергей Адуканов. Зовите меня Чега. Я говорил Марине…

— Чега живет здесь, — добавила она. — У его знакомого есть большая черная машина.

У Евы вытянулось лицо, глаза округлились. Она столько болтала про фильмы ужасов и разъезжала по фестивалям, что Марина уже и забыла: Ева тоже любит ее дочерей. Ей захотелось сразу же извиниться за то, что дает подруге ложную надежду.

Чега рассказал остальным про Егора Гусакова. Когда он упомянул дочь Аллы Иннокентьевны, Петя прищурился.

— Погоди-ка. По-твоему, это как-то связано с похищением Сони и Алены?

— Лиля выглядела моложе своих лет, — объяснил Чега. — А вдруг этот парень…

— Ты узнал обо всем только что? Очень просто делать выводы, когда впервые о чем-то слышишь. Но когда лично знаком с теми, кого это касается, когда следишь за следствием, то понимаешь, что все совсем не просто.

Фотограф закусил щеку.

— Ясное дело. Я не наивный.

Петя посмотрел на Марину:

— Будь осторожна. Вдруг это просто местные сплетни?

— Может быть, — ответила Марина. — Пойду поспрашиваю у Аллы Иннокентьевны.

На сцене все еще танцевали пары. Они махали руками в воздухе в такт музыке. Пересекая поляну, Марина считала, сколько километров от Петропавловска до Эссо, сколько сидений в «Тойоте Сурф». Неужели кто-то мог приехать сюда из города незамеченным? За городом дороги пустые, она сама убедилась в этом вчера. Похититель увез девочек вечером и по темноте добрался сюда, его никто не видел, а если в багажнике лежали канистры с бензином, то ему не пришлось останавливаться на заправках, он ни с кем не говорил…

Но полиция наверняка разыскивала детей и в поселках. Они сказали Марине, что искали везде.