А еще Лиля. Лиля… Позади Чеги — Наташина тень.

— Солодякова, — подсказала она. — Лилия Константиновна.

Солодякова Лилия Константиновна, продолжала Марина. Пропала четыре года назад. И Егор Гусаков. Алена. Соня. «Тойота». Ее цвет, размер. Это внедорожник.

— Вы видели машину своими глазами? — переспросил следователь. Марина ответила, что своими. — Егор Гусаков был за рулем? Вы видели его? Он вас видел?

На окнах тонировка. Машина на подъезде к дому. Он был дома или нет? Может, наблюдал за ними? Но… Нет, ответила Марина. Скорее всего, нет. Нет.

— Где вы сейчас?

Над ними мигали огни уличных фонарей. В Эссо, ответила Марина.

— Вы одна?

Она встретилась взглядом с Евой и ответила: с друзьями.

— Сколько их?

Четверо.

— Друзья знают обо всем? Вы рассказали про Гусакова кому-то еще?

Да. Нет.

— Хорошо. Ничего никому не говорите. — Немного помолчав, следователь спросил: — Марина Александровна, вы уверены?

Она кивнула. Ряховский ждал ответа. Марина сказала: да.

— Я перезвоню вам через два часа. Или три. Постараюсь найти генерал-майора. Мы вышлем вертолет. Вы сказали, хозяина не было дома, верно? — Верно. — Он не должен знать, что мы едем. Я могу перезвонить вам по этому номеру? Послушайте меня внимательно. Не возвращайтесь туда, понятно? Держитесь подальше от дома. Передайте мои слова друзьям. Найдите укромное место и ждите моего звонка.

Через два часа?

— Сначала я должен найти начальника. Мы начнем готовить полет. Вылетим в Эссо. — На другом конце провода наступила тишина. Ряховский считал. — Через три.

Но вы приедете?

— Выезжаем.

Марина сказала, что будет ждать. Она все время ждала. Ева опять потянулась к телефону, Марина передала ей трубку. Следователь повторил подруге план действий. В желтом свете фонаря Чега листал фотографии на экране камеры. Наташа смотрела перед собой невидящими глазами.

Решено: они поедут в лагерь, заберут вещи, а потом вернутся в Эссо, там ловит связь, там и дождутся звонка от Ряховского. Чега предложил Марине, Еве и Пете остановиться у него. Он живет с женой и дочерью. Марина услышала, как Ева с Петей согласились. Парень хочет помочь, но ведет себя как все, с кем она познакомилась в этом году. Хочет быть героем этой истории. Робко вмешалась Наташа, приглашая друзей остаться у нее.

— Кто из вас живет ближе к дому Гусакова? — поинтересовался Петя.

Чега с Наташей переглянулись.

— Разницы нет. Мы живем на соседних улицах. Эссо — село маленькое.

— А ваша мама не будет против? — спросила у Наташи Марина.

— Во время фестиваля она живет в лагере. — Ева кивнула. Наташа продолжала: — Познакомлю вас со своими.

Эссо осталось позади. Дома отдалялись друг от друга, земля под колесами становилась все жестче. Вдоль дороги снова появилась река. Марина всматривалась в черный лес. Еще два или три часа; после полуночи она услышит гул вертолета.

Приехали на парковку перед фестивальной площадкой. Из-за забора доносилась современная электронная музыка.

— Пойдешь собираться с нами или подождешь в машине? — спросила Ева.

Марина ничего не чувствовала: ни легкие, ни шею, ни мягкую обивку сиденья за спиной; даже ладони не болели, хотя она била ими по стеклу. Вообще ничего не болело. Новое чувство; оказывается, так бывает.

— Соберите сами, пожалуйста, — попросила она.

Петя погладил Марину по ноге.

— Мы быстро, — пообещала Ева.

Наташа тоже вышла из машины, чтобы выпустить Чегу. Он приобнял Марину и ушел. Марина будто наблюдала за происходящим со стороны. Наташа снова села в машину. Дверцу оставила открытой.

Это сон, подумала Марина. Наяву с ней бы ничего подобного не произошло.

Опустилась прохладная ночь, играла громкая музыка. Марина посмотрела на часы на экране телефона, потом запрокинула голову и сложила онемевшие губы буквой «о». Наташа смотрела на поляну. Она что-то сказала, Марина не расслышала и переспросила.

Наташа прокашлялась:

— Скоро начнется церемония.

В колонках грохотали барабаны. Марина много чего успела изучить; например, она узнала о том, что тело человека после похорон полностью разлагается за десять лет. Она подумала, что Соня с Аленой лежат в огороде этого Егора Гусакова. Час назад она стояла на их могилах. Долгие тяжелые месяцы женщина собирала информацию, и теперь эта мысль не успокаивала, но и не доводила до отчаяния. Она просто плавала на поверхности сознания, как деревянная щепка. Десять лет. Мысль будто покачивалась на воде.

— Я все время искала то, что вы нашли сегодня, — сказала Наташа, не поворачивая головы. — Ответы.

Марина опять посмотрела на экран телефона. Ряховский сказал, позвонит часа через два.

— Хоть какие-то, — продолжала Наташа. Ее далекий голос звучал невыразительно. — Я рада за вас.

Наташины слова медленно доходили до Марины.

— Спасибо, — ответила она.

Женщины сидели в машине. В лагере играла ритмичная музыка.

— Мама думает… Она права. Лилю убили. — В темноте она повернулась к Марине. — Вам так не кажется?

— Я не знаю, — ответила Марина. Наташа ждала. — Могло быть и так, как вы говорили. Егор просто доставал вашу сестру, вот она и сбежала.

— Она бы позвонила. Рано или поздно она бы связалась со мной.

Марина не знала, что ответить. Сказать ей было нечего. Наташа сама нашла ответ.

Нужно ли радоваться этому? Тому, что кто-то наконец узнал хоть что-то. Радости Марина не чувствовала. На месте счастья, или отчаяния, или благодарности за то, что Наташа рядом, или нежелания признавать то, что их объединяет, внутри Марины зияла пустота. Наташа смотрела на нее и ничего не ждала. Марина скрестила руки на груди и представила три маленьких тела: Лиля, Алена и Соня. Корни свеклы и моркови обвиваются вокруг них, в рот набилась земля.

Музыка стихла, громогласный голос в динамиках потребовал тишины. Наташа сказала:

— Извините, я не могу просто так сидеть. Церемония начинается. Пойдете со мной? Или… — Она колебалась. — Если хотите побыть одна, я вас оставлю. Вернусь, когда все закончится, и отведу к себе. Мне нужно выйти…

Два часа. Или три. Ряховский сказал, полиция едет. Он ведь так сказал? Они выследят Егора. Найдут девочек, где бы они ни лежали. Два или три часа, а дальше целая вечность.

И эту вечность Марина проведет вот так. Одна. Будет сидеть и думать о том, как разлагаются тела. Ее, как и Аллу Иннокентьевну, заставят ждать счастья, которое так никогда и не наступит.